Тень
Шрифт:
Из всех способов, с помощью которых Даука мог разыскать невесть где проживающего трижды судимого рецидивиста, Харий для начала выбрал наименее трудоемкий: пошел в архив знакомиться с последним уголовным делом Войского, лишившим того радостей вольной жизни на три года. В деле должны быть хотя бы ссылки на то, в какой части города его искать. Несколько месяцев свободы — обычно слишком малый срок, чтобы обзавестись новыми друзьями, чаще всего довольствуются старыми.
Грубо сколоченные архивные стеллажи петляли по длиннющим сводчатым ходам, но Даука быстро раздобыл нужную ему папку.
Он сел за стол и, стряхнув с папки пыль, начал перелистывать дело.
Группу из шести человек судили за квартирные кражи и угон автомашин. Вначале
Все осужденные жили в микрорайоне Кенгарагс, и Даука, созвонившись с участковым уполномоченным, условился с ним о встрече через полчаса.
Участковый, коренастый майор, сказал, что работает здесь давно. Говорил он с едва заметным латгальским акцентом.
— Конечно, Виктор, — буркнул он, глянув на фотографию. И вздохнул. — Покатился по наклонной плоскости, даже и не заметил как. А хороший парень был. С другими возишься, шпыняешь их, а с этим никаких зацепок. Вежливый, шапку снимет, ножкой шаркнет. Как подрос, реже показывался на глаза, здесь танцулек-то почти не бывает, молодежь едет веселиться в центр. И вдруг — на тебе, квартирные кражи. Отец враз осунулся, как-то приметил его на улице — не узнать, мать все бегала, хлопотала, возмещала убытки потерпевшим, чтобы хоть до суда оставили сына на свободе. Оставили. В другой раз Виктора с одним парнем застукали прямо на квартире. Вещи у них уже были сложены в чемоданы. Дали порядочно, но малолетним льготы: через полтора года вернулся домой. Я еще возился с ним, на работу устраивал: восемнадцати нет, да из колонии, кто такого по собственной воле возьмет. Я уж обрадовался, думал, все образуется, а через два месяца он опять влип — и снова за то же самое. Мать померла, отец дождался сынка из колонии, отдал ему квартиру, а сам уехал куда-то на Север… Родители порядочные люди. Единственный ребенок, но вот потянуло его на легкую дорожку, и амба. Вроде глупо, но тем не менее это так. Опять что-то натворил?
— Похоже…
— Ну-ну… У меня с полдюжины таких, волю и понюхать как следует не успевают.
— Где его можно найти?
— Виктора? — спросил майор и тут же понял, что вопрос не к месту. — Не знаю, не видел, но кто-то мне говорил… Да, кто же это был? Не дворничиха ли из его прежнего дома? Сейчас позвоню ей…
Майор ловко повел разговор, упомянув о Викторе мимоходом. Была, вероятно, причина, почему с дворничихой следовало говорить обиняками, но по кивку Харий понял, что нужная информация получена.
— Есть у меня тут одна, как я называю, бар-дама, — сказал
Пешеходная дорожка вилась между кирпичными многоэтажками с чахлым кустарником и песочницами во дворах.
— Пришли. На четвертом этаже.
Узкая, довольно грязная лестница. Напрасно майор колотил в дверь. Пожилая женщина, проносившая мимо детскую коляску, ехидно заметила:
— Стучите громче, эти днем спят.
Когда возвращались к автобусной остановке, майор сказал:
— Может, и к лучшему, что не застали. Если Виктор здесь бывает, то вернее нагрянуть утром, часиков в шесть. В это время им негде время убить — и они расходятся по своим берлогам. Утречком подъедете? Заодно обыск сделаем, если понадобится. Но советую — вместе, мне этот район хорошо знаком. До завтра!
— А если в пять?
— Годится!
Рано утром прозвонил будильник, следователь Даука глянул в окно и увидел, что машина опергруппы уже стоит у подъезда. Он прыгнул в брюки, электрической бритвой проехался по щекам и, сопровождаемый недовольным урчанием голодного желудка, сбежал по лестнице.
Участковый стоял в условленном месте и перелистывал какие-то документы; когда подъехал «бобик», он запихнул их во внутренний карман шинели.
— Машина пусть тут постоит. — Майор взял руководство в свои руки. — Увидят в окно, поймут, дело серьезное, а эти дамочки серьезных дел как огня боятся.
Они звонили и стучали, но им никто не открывал. Майор, приложив ухо к двери, внимательно прислушался. Внезапно он зажмурился, и Харий понял, что в квартире кто-то есть.
— Открой, Белла, это я! Не выводи меня из терпения!
Он постучал изо всех сил и снова прижался ухом к двери. По выражению его лица и подмигиванию можно было понять, что там, внутри, зашевелились.
— Белла, открой!
— Кто там? — спросил тревожный женский голос.
— Это я, участковый!
Звякнула дверная цепочка, щелкнул замок, и на пороге появилась заспанная женщина лет двадцати трех или чуть постарше; лампочка, освещавшая лестничную площадку, раздражала ее, она жмурилась. Харий ожидал увидеть расхристанную взлохмаченную особу, но эта скорее была похожа на ухоженную девицу из итальянского коммерческого фильма: наскоро накинутый длинный шелковый халат с декоративной вышивкой, на ногах комнатные туфли с загнутыми кверху носами, бигуди в волосах под газовым платочком. Миловидная женщина.
— Почему не открываешь, когда стучат? — спросил майор, бочком протискиваясь в квартиру.
— А я знаю, кто это ломится среди ночи?
— Какая ночь, люди уже на работу встают. Ты-то где работаешь?
— Вагоны мою. Но сейчас на бюллетене, простыла.
— Покажи больничный!
Женщина отвернулась и стала шарить в секретере.
Ассоциаций с итальянскими фильмами комната не вызывала, но и запущенной ее нельзя было назвать, хотя косметический ремонт все же требовался. Здесь явно не хватало мужской руки. Купленная когда-то дорогая темная стенка успела расшататься, дверца шкафа держалась на одной петле, но следов ночных попоек не было видно.
Харий нарочно оставил наружные двери открытыми и прошел с Беллой и майором в комнату. Если кто и прячется на кухне или в туалете, более благоприятного момента, чтобы дать деру, ему не дождаться. Тут он и наткнется на парней из опергруппы, поджидающих во дворе.
Белла подала майору голубой больничный листок. Взглянув на дату, он вернул его.
— А сестра? — участковый кивнул в сторону соседней комнаты.
— У ее сына сыпь.
— Постучись, я хочу посмотреть.
— Она знает, кто пришел. — Белла отворила дверь и зажгла свет.