Тенарская Яга

Уткин Михаил

– И не говори, - отозвалась я хмуро, недовольная, что так беспардонно нарушили мое уединение.

Он обернулся, оглядывая народ и экраны, на которых мужчины в шортах пинают мяч, а я скользнула по нему взглядом, и подумала, что он совершенно не изменился. Все такой же неотразимый, самодовольный и панибратский, словно все пылают желанием с ним общаться.

В глубине души я понимала, его отношение закономерно. С такой внешностью и харизмой, грех этим не пользоваться. Но в памяти, как сейчас, стоит картина, где я попросила его

подержать сумку, а он отказался, сообщив, что она слишком тяжелая из-за булок и тортов. Тогда это был удар ниже пояса. Я пыталась сбросить вес, но ничего не выходило, и я заедала неудачу сладким. Теперь же мои габариты кажутся мне куда привлекательней сухих вобл на обложках журналов. Но осадок остался.

Официантка вернулась с подносом на котором блестит стакан с виски, пиала со льдом. В ней щипчики. Быстро расставив всё перед Серегой, она улыбнулась во все тридцать два отбеленных зуба. Серега небрежно сунул ей две купюры и отмахнулся, мол, сдачи не надо.

– А ты чего тут одна? – спросил он. – Муж бросил?

По мне прокатилась волна жара, я сжала бокал, и подняла взгляд на бывшего сокурсника.

– Не до мужьев сейчас, - ответила я. – Сам-то чего в бар приперся?

Он покачал головой и отпил из стакана.

– А ты резкая стала, - покривившись ответил он. – В институте, помню, спокойная такая, тихая была. Очки, кажется носила. Да? Круглые такие, в толстой оправе.

– Лазерная коррекция творит чудеса, - отозвалась я, косясь на официантку, которая оперлась на барную стойку и не сводит взгляда с Сереги.

Красавчик одобрительно закивал, но мне от его одобрения стало не по себе, словно хвалит дрессированную собаку.

– Молодец, - одобрил он, и я не скрывая, поморщилась.

Бывший сокурсник произнес, вновь отхлебнув из стакана:

– Зрение - это классно. Ты же читать любила вроде. Все изучала что-то. Я вот не сильно читал. Все больше связи, связи. Они, знаешь ли, в жизни полезны. Вот, однокурсницу, например, устроил в бутик. Директором поставили, управляет теперь. А так бы сидела в продавцах где-нибудь.

– Много она там науправляет без опыта? – поинтересовалась я.

– Да кому это интересно? – отмахнулся Серега. – Она красивая. Грудь – четвертый размер. Сам денег дал, чтоб сделала. Губы, задница, все на месте. Ну, сама понимаешь. Она лицо компании.

– Понятно, - отозвалась я, мечтая, чтобы кошмар институтских лет поскорей допил свой виски и убрался. – Слушай, а ты что ко мне подсел? Кажется, в институте мы не очень общались.

Серега всплеснул руками, словно только что обвинила его в ереси.

– Да ты что! – воскликнул он. – Как это не общались? А как же, ну… помнишь… В тот раз, когда…

Я даже облокотилась на край стола и подалась вперед, всем видом показывая, что очень заинтересована и вся превратилась в слух.

– Ну-ну? – подбодрила я. – Какой-какой раз?

Бывший однокурсник стал махать рукой, помогая себе

вспомнить.

– Ну вот, м… в тот раз. В столовой. Когда мы за обедом стояли. Я с тобой поздоровался, - наконец выдохнул он.

Я откинулась на спинку стула и произнесла с ухмылкой:

– Ах, этот раз. Как же я запамятовала. Действительно. Это серьезный показатель. Я уж думала, забыл.

Серега неловко повел плечами и проговорил:

– Я вообще ничего не забываю. Ладно тебе. Что мы все о ерунде. Ты вообще с нашими общаешься?

– Нет, - коротко ответила я, поскольку общаться с бывшими однокурсниками, которые не проявляли рвения контактировать со мной во время учебы, желания не было.

Серега сделал короткий глоток и, ухватив щипчиками льдинку, бросил в бокал.

– А зря, - сказал он, проводя ладонью по волосам. – Связи надо поддерживать. Вон, Ромка из первой группы, не помню, фамилию, работает в какой-то крутой фирме. Что-то администрирует, говорят.

– Сейчас каждый третий администрирует, - сказала я и помахала официантке.

Та засияла, видимо, довольная, что вновь нужно подойти к столу, за которым сидит модельный красавец, и стала протискиваться между столами.

Серега кивнул.

– Может и так, - сказал он. – Но этот Ромка где-то в очень крутой работает. А у Жоры… Помнишь Жору? Лысый такой, высокий. У него сеть автомобильных салонов.

Жору я помнила прекрасно. Он как-то поспорил, что влюбит меня в себя, а я ему за это диплом напишу. Но Жора не учел два факта – мой ум и мой кулак. С тех пор пользоваться мной никто не пытался, но уважать, к большой досаде, не стали. Поэтому, окончив институт, пообещала себе, что больше никакие Жоры и Сереги не смогут сесть мне на шею.

Официантка приближалась нарочито медленно, а Муренов продолжал изливать словеса.

– А Маринку Попову из второй группы помнишь? Теперь Она Мэри Золотая. Модель. Снимается для журналов, выступает с концертами. Стройная, как веточка.

– Видела, - мрачно согласилась я. – Вихляет задом на каждом канале. Даже реклама без ее филе не обходится.

– Знатное филе, надо сказать, - проговорил Серега.

Взгляд стал задумчивым, словно погрузился в воспоминания. Я уже было понадеялась, что он замолчит, пока наблюдает, как официантка пытается пролезть между тремя габаритными мужчинами. Но он вновь заговорил:

– Мне, вот, тоже местечко предложили. В серьезной фирме сразу начальником. Правда, говорят, собеседование надо пройти. Но ты же знаешь, меня люди любят.

С этим было сложно поспорить. Хотя за последние двадцать минут три раз хотелось плеснуть ему в лицо остатками безалкогольного, и два раза пнуть под столом в коленку.

– Поздравляю, - бросила я с иронией.

– Спасибо, - ответил он, не обратив внимания на мой тон. – А ты, кроме очков и манеры говорить, не изменилась. Все такая же… Гм, крупная. Работаешь где-то?