Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж
Шрифт:
Но с ее сыновьями, которых она привезла с собой, его пути предстояло пересечься еще не раз.
Часть вторая
Палачи
Кто выбивает скамью из-под ног, когда умирает палач?
Один из самых неприятных моментов в жизни наступает тогда, когда мы осознаем, что наши родители – люди, и смертные. На меня эти откровения снизошли одно за другим. Они воистину меня потрясли,
Я рос, считая отца полубогом. Хотя я понимал, что он смертен, мне попросту не приходило в голову, что его могут убить. Пожалуй, мне стоит поблагодарить дядю за то, что он снял с моих глаз эти шоры.
Лишь отца я могу благодарить – или винить – за то, что он дал мне понять: даже мудрый и благородный Гней Шторм может быть мелочным, надменным, слепым, чрезмерно жестоким и даже слегка глупым. Последнее открытие затронуло мою душу куда сильнее, чем остальные. В конце концов, все мы начинаем жить уже с подписанным смертным приговором. Но нигде не говорится, что мы должны провести свой срок в камере смертников, разделяя все идиотизмы и невзгоды таких же обреченных, как и мы.
Хотя я не стал меньше любить отца, весь мой благоговейный трепет перед ним исчез после того, как я стал свидетелем его расправы с дядей. Какое-то время мне становилось не по себе даже от одного его присутствия рядом.
Расставаться с иллюзиями всегда больно.
Масато Игараси Шторм
Гней Шторм постепенно возвращался в полную гложущей боли вселенную.
Где он? Что случилось?
То ли его умирающая рука успела дотянуться до рычага, то ли сработала автоматика, но спасательный баллон окутал его прежде, чем вакуум нанес смертельный укус.
Шторм знал, что не умер. Воскрешение происходило безболезненно. После смерти врачи полностью восстанавливали организм, прежде чем оживить, и человек воскресал здоровым и помолодевшим. Если же человек не умирал, а возвращался к жизни посредством более приземленных медицинских процедур, в дело вступали старые законы природы и приходилось терпеть боль.
Шторм не раз пожалел, что его не оставили умирать. Или о том, что Кассий даже не потрудился доставить его в крепость, где ему оказали бы подобающую медицинскую помощь.
Придя в себя, он увидел над медицинской капсулой встревоженного и усталого Мыша.
– Мыш, – прохрипел он, – что ты тут делаешь?
– Кассий велел мне остаться, – ответил парень. – Это часть моего обучения. – Он выдавил улыбку.
– Он сам меня упросил, – послышался из коммуникатора голос Кассия, казавшийся вдвойне механическим и далеким.
– Ты должен вернуться в Академию, сын, – настойчиво проговорил Шторм, забыв, что один раз уже проиграл этот спор.
– Все уже обговорено, – сказал Кассий.
«Может, и так», – подумал
Он попытался рассмеяться, но в ответ тело пронзила мучительная боль. Вакуум успел как следует поработать над его легкими.
– Ему нужен был кто-то, кто следил бы за тобой и Майклом, – сказал Мыш, словно не догадываясь, что его отец с трудом осознает происходящее. – А это работа не для одного, даже притом, что Майкла удалось усмирить.
Шторм кое-что вспомнил и улыбнулся. Майкл всерьез впечатлил Кассия. Ди был всего лишь человеком и проигрывал столь же часто, как и выигрывал. Самый большой его талант заключался в создании легенды о самом себе.
– Он тоже выжил? – Теперь он вспомнил почти все.
– И даже пострадал намного меньше тебя, – сказал Кассий. – Предприняв некоторые элементарные меры предосторожности.
– Это его корабль пошел вразнос, – добавил Мыш. – Он специально это подстроил. Трюк, которому он научился у Хоксблада. Хоксблад настраивает все свои двигатели так, что они работают в единой фазе друг с другом, но ни с чем больше.
– Для парня это первый успех в Разведке, – усмехнулся Кассий. – Хотя это сообразил бы любой при наличии достаточного компьютерного времени и некоторой толике вдохновения. Воздадим ему должное за вдохновение.
Мыш слегка покраснел.
– Мы направляемся к астероиду? – спросил Шторм.
Мыш кивнул.
– Да, – ответил Кассий. – У нас еще остались вопросы к Майклу и Фирчайлду. – Он немного помолчал. – Но обычными методами до Майкла нам не добраться. Наркотики и полиграфы против него бесполезны. Возможно, примитивные способы окажутся действеннее.
– Гм…
Шторм в этом сомневался, хотя Майкл, несмотря на всю браваду и показную отвагу, в душе был трусом.
Каким образом Ди прошел курс невосприимчивости к более утонченным способам извлечения истины? Процедура была сложной, дорогой и крайне секретной. Конфедерация позволяла ее наиболее ценным и высокопоставленным агентам, а также руководителям на самых важных постах. Шторм знал, что Мыш – единственный известный ему человек, который мог бы рассчитывать на подобную честь, если, конечно, проживет еще сорок лет и достигнет адмиральской должности.
– Любопытно, – пробормотал он.
– Ты даже представить не можешь, насколько любопытно.
Интонации в голосе Кассия зачастую нелегко было уловить, но на этот раз Шторм сообразил:
– Ты что-то выяснил?
– Думаю, мы узнали почти все. Было бы интересно понаблюдать за Ди, пока мы будем это обсуждать.
– Прямо сейчас рассказать не можешь?
– До астероида пятьдесят один час лета. Пока приходи в себя. Ты все еще с трудом соображаешь. А обсуждение предстоит напряженное.