Теневой факультет

Безворотняя Соня

Кончик свечи полыхнул ярким светом, а огненный язычок лизнул ладонь. По бокам изделия побежали прозрачные капли расплавленного воска.

Я одернула руку и довольно посмотрела на эльфа, успев заметить удивление на его лице.

— Прекрасно, — констатировал он. — Ты сделал, что я просил?

Если честно, было сложно одновременно концентрироваться на выполнении задания и проведении рефлексии, но мне это удалось.

— Так магия идет от сердца? — наивно предположила я, после того, как рассказала о своих ощущениях.

— Нет, хотя есть

сторонники и этой теории, — эльф подошел к одному из шкафов, имеющихся в аудитории, и осторожно выудил из его недр большой стеклянный шар на подставке. — Источником магии в живом существе является его магический резерв. Хоть это уже и не биологический уровень, но субъективно он ощущается как сосуд, находящийся в груди. У светлых он смещен влево, у темных — вправо.

— Интересно, — протянула я, разглядывая прозрачный предмет, торжественно водруженный Амиареем прямо передо мной.

— Некоторые целители предполагают, что магический резерв — такой же парный орган, как уши, глаза, легкие и другие органы. Просто по какой-то определенной причине, мы рождаемся, умея пользоваться только одной половиной.

— Есть какие-нибудь эмпирические данные? — во мне проснулся внутренний аналитик.

— В библиотеке нашего ректора покоятся несколько томов, написанных на эту тему весьма уважаемыми целителями в разное время, в разных концах Империи. Они были лучшими и сильнейшими среди своих коллег, поэтому видели то, чего не смогли рассмотреть другие, — терпеливо пояснял эльф.

— Что они видели? — поинтересовалась я, а сама подумала, что нужно бы выпросить у Святослава эти самые труды.

— Некоторые описывали это как неизвестную хворь, селившуюся в груди светлых магов. Вреда она не причиняла, но почтенных целителей весьма смущала.

— А у темных что-то находили?

— Да, и такое было, но гораздо реже, — кивнул преподаватель. — Там было что-то про сияющее зерно света, поселившееся у сердца. Подробнее можно узнать у Святослава, но позднее, когда наш эксперимент даст определенные результаты. Единственное, что тебе сейчас нужно знать — так это одна из закономерностей, которую мы выявили при анализе всех имеющихся источников. Люди нашего мира не могут «заболеть» подобным образом, поэтому мы забрали вас с Максом.

— Не густо, — пришлось признать неприятный факт. Если наш факультет был создан только с опорой на эти записи, то шансов на успех мало. — А как вы узнаете, что движетесь в верном направлении? Ну, кроме очевидного. Например, если темные начнут светлыми заклинаниями сыпать. Если я не ошибаюсь, рассмотреть проявление противоположенного резерва может лишь сильнейший целитель, коих в истории было не так много.

— У нас такой есть, — откинулся на спинку стула эльф и с каким-то восхищением протянул: — Вы даже себе не представляете, но что способна наша Иль.

Через пару секунд эльф выудил из кармана своей мантии небольшой алый камень в обрамлении серебра и протянул мне.

— Для второй части нашего сегодняшнего занятия я вынужден попросить тебя надеть

этот рубин. Просто прикрепи его к своей цепочке, а после эксперимента я его сниму.

— Да запросто, — я взяла кулон и повесила на шею, зацепив маленький крючок за витиеватое плетение серебра.

Эльф положил мою руку на стеклянную поверхность шара и продолжил:

— Ты должна зажечь огонь внутри этого предмета. Алгоритм тот же, что и со свечей. Единственное различие — нужно приложить максимум усилий, создать самый сильный огонь, который только можешь. Не волнуйся, шар выдержит любой напор, удержит энергию внутри. Никакого вреда нам это не причинит.

— Хорошо, — согласилась я, уже заметив, как маленький язычок пламени пляшет в стеклянных застенках. — Когда мне остановиться?

— Когда больше не сможешь подпитывать огонь, — прозвучал странный ответ.

Я сконцентрировалась, чувствуя, как от внутреннего резерва отделяется уже не змейка, как это было ранее, а целый поток, и, преодолев необходимое расстояние, исчезает в шаре.

Маленький оранжевый язычок начал стремительно разрастаться, биться о стенки шара, метаться и завихрятся. Через минуту казалось, что в стеклянной ловушке бешено вертится световой шторм.

Я расслабилась, понимая, что опасаться действительно нечего, и усилила магический поток. Пламя начало светлеть, становясь приятного персикового, а затем и желтого цвета.

— Достаточно, — снова, как в тумане, послышался голос эльфа.

Нет. Я же могу и лучше.

Прикрываю глаза, отпуская себя, и полностью игнорируя возопивший инстинкт самосохранения. Знаю, там, в стекле, старается вырваться наружу нестерпимо жаркое, разрушающее пламя.

Сквозь сомкнутые веки пробивается уже ослепительно белый свет, на губах ощущается раздражающий металлический привкус.

Неожиданно, стеклянный шар буквально вырывался из-под ладони. Я, лишенная сил и опоры, завалилась лицом вперед, едва не поцеловавшись с деревянной поверхностью.

Положение спас Амиарей, почему-то оказавшийся рядом. Он в самый последний момент перехватил меня у стола, а затем вообще поднял на руки и переложил на стол.

Соображалось с трудом. Голова раскалывалась и кружилась, по щеке покатилось что-то влажное и теплое. Тело дрожало от дикой усталости, а каждый вдох давался с большим трудом.

— Алена, ты вообще адекватная? — сердитый эльф снова перешел на «ты». — Если я говорю, что нужно прекратить, то ты должна послушаться, а не сделать наоборот.

— В следующий раз так и поступлю, — покаянно выдохнула я, чувствуя, как солоноватая жидкость затекает в рот. — Шар где?

Осторожно открываю глаза и сквозь мелькание черных мошек рассматриваю Амиарея.

— На полу валяется. Ты в него так вцепилась, что пришлось выбить игрушку из твоих рук, — преподаватель навис надо мной с салфеткой и начал осторожно стирать алые капли с моего лица. Несколько минут ушло на то, чтобы остановить кровотечение и избавиться от видимых последствий.