Теневые игры

Чайкова Ксения

– Стой! – наплевав на конспирацию, во весь голос гаркнула я, понимая, что, вздумай Торин вырваться из моих рук любой ценой, упадем мы вместе, причем как раз в проклятые заросли. К счастью, графеныш проявил обычно не свойственное ему благоразумие и притормозил, вопросительно оглядываясь через плечо. Тьма слетела со своего извечного насеста и заметалась у него перед лицом, как делала всегда, когда хотела отвлечь на себя внимание моих противников и не дать им продвигаться вперед.

Какая-то проходящая мимо толстуха насмешливо фыркнула, а потом ускорила шаги, словно опасаясь, что мы на нее нападем. Понимаю. Со

стороны наша колоритная компания наверняка и впрямь выглядела довольно подозрительно.

– Ну что на сей раз не так? – склочным голосом поинтересовался Торин, небрежно отмахиваясь от Тьмы. Любому другому моя вонато уже вцепилась бы в волосы, дабы на деле растолковать всю недопустимость подобного бесцеремонного обращения с почтенными воспитанными демонами, но наш подопечный мог позволить себе некоторые вольности с ней и знал это. Поэтому Тьма лишь прошипела по адресу нахального Лорранского явную гадость и спланировала на плечо Вэррэну. Тот, явно недоумевающий так же, как графенок, опустил руку ей на спину, погладил по хребту и вопросительно воззрился на меня.

– Это же борщевик! – просветила беспечных мужчин я. Потом, поняв, что они никак не сообразят, в чем дело, растолковала более подробно: – Вы вздумали устраивать засаду в зарослях ядовитого сорняка. Между прочим, чтобы обзавестись ярко-красными, невыносимо зудящими пятнами, достаточно всего лишь пару часов позагорать в тени этого милого растения. Остается только гадать, кто позволил развести подобное безобразие посреди города. Хотя изничтожать его – себе дороже выходит. Поэтому, наверное, борщевик и не трогает почти никто, с ним даже маги предпочитают не связываться.

Проникнувшись горячностью моей речи, Торин с недоверием посмотрел на коварные заросли, словно опасаясь, что они сами на него прыгнут, на всякий случай отошел на пару шагов и недоуменно поинтересовался:

– А где же тогда в засаду садиться, если не здесь? Ведь засада – она на то и засада, чтобы засесть где-нибудь!

Видимо, аристократенышу очень понравилось слово "засада", от которого буквально веяло неспокойной, полной опасных приключений жизнью хранов, вот Торин и принялся повторять его на разные лады. Посмотрела бы я, как он в ядовитых растениях устроился Зверюгу подстерегать!

Я страдальчески поморщилась, понимая, что так просто мой дражайший графенок теперь не заткнется, на всякий случай оттащила его от зарослей борщевика, дабы он, не приведи боги, не вздумал туда упасть, и оглянулась. Впрочем, придумать, где моему неугомонному клиенту сесть в засаду с минимальной опасностью для его сиятельной жизни и здоровья, удалось почти сразу же:

– Послушай, Торин, а давай мы пойдем в гостиницу и сделаем вид, что хотим комнату снять!

– А дальше что? Где тут засада-то?

– А мы заплатим, запремся в комнате и будем подглядывать в замочную скважину или в щелки между дверным косяком и створкой! – все больше воодушевляясь, развивала свою мысль я,- Специально попросим, чтобы нас разместили в самом начале коридора, тогда никто мимо незамеченным пройти не сможет! Хозяев расспрашивать не будем, дабы не вызвать у них неразумного желания рассказать о назойливых постояльцах нашему старому знакомому, если, конечно, он до сих пор живет здесь. Просто поселимся, и все!

Вэррэн едва заметно кивнул, одобряя этот план. Потом оглянулся,

убедился, что никто не смотрит, и легко влез на забор, а с него перепрыгнул на крышу низенького сарайчика, пристроенного к основному зданию гостиницы, где и затаился, посверкивая своими невероятными глазищами, как огромный кот. Если не знать, где сидит альм,- нипочем не догадаешься.

Торин сам взял меня под руку и повел к крыльцу. Со стороны мы смотрелись, наверное, как добропорядочная семейная пара из другого города, на почтовом дилижансе добравшаяся до Кларрейды и теперь подыскивающая приличный ночлег. Разумеется, аристократическую осанку Торина замаскировать было невозможно, но из-за недорогой одежды она казалась не слишком величественной и гордой. А я, как всегда, была готова сыграть любую роль – и принцессы, и нищей. А уж горожанки – вообще легче легкого.

Комнату нам, таким солидным и серьезным, подыскали без разговоров. Располагалась она очень удачно – именно в начале коридора, как мне и хотелось. Получив ключ, я загнала в любезно предоставленное нам помещение Торина, заперла дверь изнутри и первым делом как бы невзначай высунулась из окна и сладко потянулась, от души помахав руками. В ответ на подоконник упал маленький камушек, и я поняла, что Вэррэн заметил, где нас поселили. Вот и славно.

Торин сразу же залег в засаду. Причем в самом прямом смысле – не раздеваясь и даже не сняв сапог, плюхнулся на кровать, завернулся в одеяло с головой и принялся подсматривать в сторону двери в маленькую щелку в одеяле. Видимо, в его понимании выслеживающему предателя отважному рыцарю или искателю приключений полагалось вести себя именно так. Чем бы дитя ни тешилось… Сама я устроилась на полу около двери, прислонившись спиной к косяку и посадив рядом Тьму, дабы она тоже бдела и предупредила меня, если я упущу что-нибудь, достойное внимания.

Вскоре из плотного одеяльного кокона на кровати донеслось блаженное посаиывание и причмокивание. Я неслышно подошла к Торину, аккуратно отогнула угол, которым он укрыл лицо, дабы мой бесценный подопечный не задохнулся (с него станется), и вернулась на свой пост.

Пару раз я и сама задремывала, сморенная бездельем и тишиной. Правда, крепко заснуть Торин не давал – он то всхрапывал, как вволю напившийся конь, то начинал шумно ворочаться, вздыхая и скрипя кроватью, то как-то странно поскуливал, заставляя меня встревоженно вскакивать и склоняться над ним, пытаясь определить причину этих жалобных звуков. Впрочем, плохо или больно графенышу явно не было – уж слишком безмятежная улыбка блуждала по его губам, изредка бормочущим какие-то не то вопросы, не то признания.

"Ложись поспи, я послежу",- торопливой чередой ассоциаций предложила Тьма, переползая ко мне на колени и вопросительно заглядывая в глаза. Я рассеянно пощекотала ее иод нижней челюстью, чмокнула в подвижный нос и почти тут же замерла, склонившись к демону и мысленно заклиная Торина не сопеть и не шуршать одеялом.

По коридору кто-то шествовал, неспешно и величаво, как король по своему дворцу. И звук шагов – мягкий, вкрадчивый, почти неслышный, несмотря на беззаботность человека, насвистывающего какую-то легкомысленную песенку,- почему-то казался мне знакомым. Стараясь не дышать, я приникла к щели между дверной створкой и косяком и с восторгом увидела Зверюгу, по-прежнему удивительно красивого и изящного, так и не растерявшего своего меланхолично-мечтательного ореола непризнанного поэта.