Тени Ахерона 3. Нисхождение Тьмы

Локнит Олаф Бьорн

Благодаря учению пророка Мэниха, принятого фатаренами, маги Черного Солнца тоже решили, что им все позволено и на пути к новым или утерянным знаниям не должно стоять никаких преград. Их целью стала магия ради магии. Однако, этот постулат мог привести к гибели если не всего живого в подлунном мире, то по крайней мере большей части всех ныне живущих.

Почему? А вот почему: мы, Равновесники, раскопали чудом уцелевшие сведения о том, что грандиозная Буря Перемен уничтожившая Кхарию прекратилась отнюдь не сама собой. Скорее всего, уцелевшие колдуны Пифона смогли ее неким неизвестным образом «связать», приостановить. Обряд по нашим предположениям был совершен в знаменитом Пиррофлагалоне, гигантском городе-храме Кхарийцев. Валент вполне справедливо полагал, что в развалинах Пиррофлагалона может скрываться нечто столь опасное, что все связанные с магией неприятности последней тысячи лет покажутся несущественными и мелкими частностями.

Словом, ключ от бездны хранился именно в городе-храме, ныне покоящимся под толстым слоем земли. И ключ мог оказаться в руках Черного Солнца — эти ненормальные решили, что отыщут на развалинах артефакты, которые даруют их ордену новые знания и могущество.

Вожди фатаренов слишком поздно осознали, сколь серьезную опасность представляет

взращенный ими конклав — вышедшие из подчинения маги стали опасны для бывших хозяев. И тогда один из предводителей секты предложил королю Конану сделку: фатарены оставляют в покое Аквилонию, а взамен Конан берется уничтожить Черное Солнце. Как это сделать? Очень просто: накрыть всю шайку скопом прямиком в Пиррофлагалоне в день зимнего солнцеворота, когда колдуны соберутся на развалинах города-храма для проведения некоего обряда.

Конан согласился, но поскольку в магии киммериец вообще не разбирался и предпочитал с таковой не связываться, дело было поручено Ордену Равновесия и тайной службе Аквилонии. Подготовку к решающему сражению сейчас вели оставшиеся в Тарантии Арбогаст Бритунийский вместе с Фритигерном из Кофа — молодые, но подающие серьезные надежды Алые маги.

Я и Валент должны были присоединиться к ним в ближайшее время, но Валент застрял в Коринфии, а вашему покорнейшему и нижайшему слуге пришлось поучаствовать в провальной авантюре не раз упомянутого здесь Конана Аквилонского — я имею в виду неудачную военную экспедицию в графство Толозы, что на самом Полудне Пуантена…

* * *

Когда я подошел к королевскому шатру, стало ясно, что там царит безудержное веселье. Вот интересно, какой повод они нашли на этот раз? За тридцать шагов было слышно, как его величество вкупе с приближенными разудало горланит:

Хорошо сидеть в трактире.А во всем остатнем мире –Скука, злоба и нужда.Нам такая жизнь чужда.Задают вопрос иные:«Чем вам нравятся пивные?»Что ж! О пользе кабаковРасскажу без дураков…Само собой бренчит виолон или лютня. Узнаю манеру исполнения — Веллан играет плохо, предпочитая что есть сил бить по струнам, чтобы получалось громче, а не красивее. И он же явно пытается переорать короля с его луженой киммерийской глоткой.Собрались в трактире гости.Этот пьет, тот — жарит в кости.Этот — глянь — продулся в пух,У того — кошель разбух,Всё зависит от удачи!Как же может быть иначе?!Потому что нет средь насЛихоимцев и пролаз.Ах, ни капельки, поверьте,Нам не выпить после смерти,И звучит наш первый тост:«Эй! Хватай-ка жизнь за хвост!..»У Драконов стоящих на страже у входа в шатер лица каменные, будто у големов. Если государь изволит отдыхать и веселиться, так это его личное королевское дело, а в задачи гвардии входит бдеть, охранять и не пущать. Время-то неспокойное, война идет.Меня Драконы из Серебряной сотни знали в лицо и помнили строжайшее распоряжения короля: месьора Тотланта Луксурского допускать к ихнему величеству в любое время дня и ночи, поскольку таковой Тотлант ныне есть первый советник Высокой Короны по вопросам магии.Я кивнул неподвижным гвардейцам, откинул полог и вошел.Пьет народ мужской и женский,Городской и деревенский,Пьют глупцы и мудрецы,Пьют транжиры и скупцы,Пьют скопцы и пьют гуляки,Миротворцы и вояки,Бедняки и богачи,Пьют больные и врачи!Все понятно. Конан сотоварищи топят горе в вине. Собралась вся теплая компания за исключением Зенобии — королева предпочитает не участвовать в подобных оргиях. Кроме самого государя я узрел Паллантида (странно, выглядит трезвым…), графа Люксэ, троих малознакомых гвардейских капитанов и, разумеется, неотвязного Веллана — он ведь у нас теперь «герцог», извольте видеть. Правда, сей высокий титул дарован этому разгильдяю и пьянчуге королем Пограничья, что моментально сей титул обесценивает. Сами посудите, ну какие у нас в Пограничье «герцоги»? Хоть на куски меня режьте, я уверен — Эрхард попросту подшутил как над Велланом, так и над любимым племянничком и наследником Эртелем. Из них обоих такие же герцоги, как из Конана — митрианский монах…

— Тотлант, давай к нам! — заорал Веллан, не переставая терзать лютню. — Эй, налейте чашу королевскому магу!

Пьют бродяги, пьют вельможи,Люди всех оттенков кожи,Слуги пьют и господа,Села пьют и города.Пьет безусый, пьет усатый,Лысый пьет и волосатый,Пьет вагант, и пьет декан,Карлик пьет и великан!Меня моментально снабдили вместительным серебряным бокалом с котором плескалось терпкое красное, кто-то из военных подвинул ко мне походный складной стульчик из деревянных реек. Густо пахло вином, дымом, сапогами и плохо прожаренным мясом.Я присел и уставился в костер, разожженный в центре шатра — дым выходил через широкое отверстие в потолке. Споров нет, я тоже было бы ничуть не против как следует отдохнуть после минувшей ночи и не менее напряженного дня, но столь буйный разгул считаю решительно неуместным.…Наши боевые галеры достигли устья реки Арье на рассвете. Паллантид распорядился высадить гвардию на противоположном берегу Хорота, где простирались равнины Великого Герцогства Шамарского и там дожидаться короля. Сам король, как выяснилось позже, благополучно ушел от погони и не потеряв ни одного

человека успел погрузить кавалерию на грузовые корабли дожидавшиеся на Хороте и прибыл на место сбора после полудня.Места здесь были пустынные, в округе насчитывалось всего три деревни, населенные вольными замлепашцами — на десятки лиг окрест тянулась степь с редкими перелесками. До Айглоса, ближайшего крупного города, оставалось два конных перехода, а потому туда немедля отправились гонцы — за фуражом и пропитанием — Конан намеревался устроить временный укрепленный лагерь именно на левобережье. Во-первых, противник не сможет подобраться к нам незаметно (в степь отправились дозоры), во-вторых, подкрепления с Полуночи и Заката могут быть перевезены по рекам, что существенно снизит возможность внезапного нападения со стороны мятежников как со стороны немедийской границы, так и Полуденного Пуантена.Если вы не знаете, как выглядит настоящий укрепленный лагерь Аквилонского войска, то я могу вкратце объяснить. По большому счету но является небольшой, но почти неприступной крепостью которую можно возвести хоть в чистом поле, хоть среди лесных чащоб. Обширное четырехугольное пространство обносится валом и рвом, по углам ставятся деревянные башни, потом добавляется частокол, устанавливаются катапульты. Внутри крепости в идеальном порядке ставят ряды шатров, в центре лагеря располагается палатка командующего, митрианский алтарь или изображения иных богов, традиционных для Аквилонии.За долгие годы военного опыта было выяснено, что при наличии соответствующих припасов такой лагерь может сдерживать атаки противника сколь угодно долго — известна история о том, что во времена Сигиберта Завоевателя полностью окруженный немедийцами легион Трона Льва держался ровно сто дней, пока осада не была снята. Не знаю, правда это или нет (летописцы всегда склонны использовать красивые круглые числа), но если бы осада длилась не столь долго, эти сведения никогда не попали бы в исторические хроники как не заслуживающие внимания.Но где взять дерево среди степи? Очень просто! Аквилония всегда славилась своей торговлей лесом, сплав проходил как раз по Хороту и Красной реке, а потому Конан приказал военным кораблям перехватить несколько караванов сплавщиков (и, разумеется, заплатить за дерево добрым подданным Аквилонии), а бревна использовать для строительства. Гвардия, не слишком привычная к черной работе, слегка поворчала, но потом Черные Драконы засучили рукава и принялись за дело — все понимали, что от скорейшего возведения лагеря зависят их жизни. Никто не хотел воевать с метаципленариями среди голой равнины.Кстати, о метаципленариях. Первый же дозорный разъезд отправленный еще с утра на разведку местности ближе к закату приволок к берегу Хорота мертвую птицу: схваченный прочными веревками за лапы труп пернатого монстра тащили сразу три лошади — птичка оказалась тяжеленькой.Оказалось, что гвардейцы наткнулись на дохлого монстра отъехав лиг на восемь к Восходу. Позвали меня — осмотреть тело.Взглянуть на птицу собрались едва не полтысячи гвардейцев, я с трудом протолкался к середине круга. В общем, метаципленарий оказался именно таким, каким я его себе представлял: голова размером с теленка, матово-черный клюв, наверняка способный перекусить толстый ствол вековой сосны, жилистые лапищи, острейшие когти-сабли…

— Птицу убили хозяева, — сказал я явившемуся на место событий Паллантиду, после внимательно исследования туши. — Вот, взгляните: удар чем-то вроде тонкого эстока или шомпола был нанесен в глазницу, над веком, но глаз тем не менее не вытек. Били грамотно, так чтобы поразить мозг. Птица умерла сразу, без мучений…

— Но зачем? — вздернул брови Паллантид. — Зачем убивать такую… такое полезное существо?

Я заметил, что легат смотрит на чудище с восхищением. Он моментально понял, какие преимущества перед противником могут дать эти огромные несуразные твари.

Военный, что с него возьмешь! Если бы выяснилось, что обычная домашняя мышь способна радикально переломить ход войны, Паллантид сам взялся бы за обучение серых хвостатых вредителей боевому искусству! Всегда удивлялся, насколько приспособлен разум любых вояк к тому, чтобы использовать для убиения ближнего и дальнего своего любые средства попавшиеся на глаза! Убежден — сейчас Паллантид прикидывает, где бы достать хотя бы десяток-другой метаципленариев…

— Тварь сломала ногу, — я указал Паллантиду на вывернутую голень птицы. — Наверное, попала лапой в яму, кость сломалась пот тяжестью туловища…

— В яму, значит? — пожевал губами Паллантид и внезапно потерял к птице интерес. — Эй, кто притащил сюда эту падаль? Десятник, возьми своих орлов, сбросьте труп в реку, чтоб унесло течением! Нечего в лагере тухлятину разводить…

С тем легат развернулся и ушел. Метаципленария не без труда отволокли к берегу Хорота и сбросили в воду. Десятник дозора отправился к легату — рассказывать где нашел труп и какие еще следы обнаружились. А я понял, что противник находится не настолько уж и далеко — если труп найден всего в восьми лигах от реки, значит на левобережье Хорота рыщут отряды врага, явившиеся в Аквилонию со стороны Полуденной Немедии и Коринфии.

Триста лет назад границы между Троном Льва и Немедийским королевством проходила по Тайбору и Хороту, но великий государь Сигиберт в ходе блестяще осуществленной кампании отбил Заречье, причем разделены эти земли были напополам. Вторую половину Сигиберт «подарил» Офиру за вспомоществование — офирцы, уяснив, что лучше иметь могучего союзника в лице Сигиберта, а не поддерживать хрупкое равновесие между двумя соседними державами, передали королю Аквилонии достаточно золота для ведения войны, а взамен получили обширные владения на закатном берегу Красной реки.

Немедия вплоть до нынешнего года не оставляла надежд на возвращение потерянных провинций, из-за них начались аж три войны. Причем на Офир владыки Драконьего Трона не нападали, зная, что в этом случае получат войну со всем Закатом — ни одна держава, от Зингары до Кофа, не потерпела бы владычества Немедии над неисчерпаемыми золотыми рудниками обычно нейтрального Офира, который частенько именовали «Казной Заката».

Сейчас, после открытого объявления войны со стороны фатаренов, Конан и Нимед II забыли старые распри, заключили договор о «вечном союзе (знаем мы, как долго длится подобная «вечность» в политике, учены…) и спорные земли навсегда отошли к Аквилонии. Но фатаренам наплевать на союзы, договоры и границы — они считают, что их владения распространились на весь Полдень, от Рабиров до отдаленных рубежей Заморийского Протектората.