Тени Авалона
Шрифт:
И наступила темнота.
Глава шестая
Пахнет яблоками. Колокольчик звенит на ветру. Этот звон режет воздух точно серебряный нож. Вечер похож на холодный яблочный пирог. Облака в узком окне хрустят и тянутся, как безе. Сумерки текут, как сок, в них можно окунать пальцы и облизывать. Прохладные простыни. Шелк скользит и ластится к телу. Ветерок гуляет над головой.
Дженни на кровати в небольшой комнате.
Стены из глыб слоистого белого камня. Деревянный потолок, доски потемнели, а балки
На стенах свечи в железных подсвечниках. Странные свечи…
Дженни села, схватилась за простыню – она была в одном белье, а тот чудный норвежский наряд, который подарила ей Элва, исчез. Где лодка? Куда исчез океан? Кто ее сюда принес? Кто раздел?
Ей стало немного смешно.
«Я как кукла, которую злые дети перетаскивают с места на место, – подумала Дженни. – Когда же у куклы кончится терпение?»
Она закуталась в простыню, подошла к окну. Пол был прохладный, но не холодный, гладкий, но не скользкий, и ходить по нему было приятно. Из узкого окна ничего не было видно, кроме неба, скал и моря.
В небе кружили чайки.
Солнце висело низко над морем, его расплавленное красное золото дрожало на гребнях волн. Мимо окна с криком пролетела чайка. Дженни отшатнулась. У чайки клюв отливал золотом.
Она уже видела такую птицу. Перед тем, как лодку накрыла волна!
Девушка легла животом на подоконник. Можно ли спуститься вниз, если связать простыни?
Окно было узкое, но Дженни таки пролезла, насколько смогла. Взгляд упал вниз, полетел вдоль стены белого камня, все ниже, а потом сорвался в пропасть, где бурлило море.
Девушка проворно отползла обратно.
«Нет уж, хватит прыжков, – решила она. – Буду ходить по лестницам».
Куда же ее занесло?
Дженни нажала на уголки глаз, огляделась ясным взором. Стены пронизали тугие струны синего с золотыми искрами огня. Камень загудел, в нем стало слышно скрытое эхо: шаги, неразборчивые разговоры, стук, дрожь от работы неведомых механизмов. Изменились и свечи. Пламя стояло на фитиле ровно, как солдат на карауле, хотя сильный сквозняк задувал шторы в окно. И воск не таял, не стекал застывающими ломкими потеками. Свечи горели и не сгорали.
Это не слишком удивило Дженни. После всего, что с ней случилось, она бы скорее изумилась электрической лампочке. А несгораемые свечи…
Как только стало ясно, что чудеса не кончились, ей отчего-то стало спокойней.
Совсем рядом, за дверью, шел негромкий разговор. Девушка подошла к двери. Не заперта. Тихонько открыла ее, поневоле ожидая скрипа, – такие здоровенные двери должны немилосердно скрипеть, но эта открылась бесшумно.
Рабочий кабинет. Книжные шкафы до потолка, узкие заостренные окна, толстые ставни с частым переплетом, тяжелые темные гардины. Большой стол, заваленный книгами и бумагами.
Горящий гудящий камин – как яркое сердце зала. Около камина
Девушку Дженни не знала. А мужчина…
Он обернулся, порывисто встал, и Дженни, сделав несколько быстрых шагов, уткнулась ему в грудь.
– Здравствуй…
Дженни молчала и крепко-крепко держалась за его рубашку.
– Дженни, я…
– Все хорошо. Все хорошо.
Дед погладил ее по голове.
– Ты жив. Я думала, ты умер! – она слабо ткнула его кулаком. – Марко, я так долго думала, что ты умер!
Дед гладил ее по голове, ладонь у него была шершавая, а рубашка пахла морем и немного кофе, и он все бормотал растерянно: «Все хорошо, все в порядке». Марко Франчелли был выбит из колеи, но Дженни этого не замечала. Она вообще ничего не замечала сейчас.
– Я пришлю Тадеуша с одеждой, – брюнетка поднялась. Дженни мельком отметила – серые стальные глаза, точеные черты лица, тонкие губы. – Простыня ей идет, но все же лучше одеться. Рада, что ты здесь, Дженни. Авалон тебе понравится.
– А кто вы?
– Германика Бодден. Мы с твоим дедом давние друзья.
Девушка вышла.
– Я на Авалоне?
– Да, – дед улыбнулся. – Ты в Башне Дождя резиденции Службы Вольных Ловцов.
Марко усадил ее в кресло, озабоченно оглядел кабинет:
– Может, дать тебе…
– Ничего не надо, – Дженни сложила руки, откинулась в кресле. – Просто побудь рядом, посиди. Расскажи…
– Что?
– Все, – Дженни прикрыла глаза. От камина шел ровный жар, и она потихоньку начала дремать. – Все-все, Марко. Что случилось с тех пор, как мы расстались?
– Много разных вещей, миа кара, много плохого, но кое-что и хорошее. Например, нашлась ты.
– Миа кара, – сонно улыбнулась девушка. – Ты меня давно так не называл.
– Да, давно, – согласился Марко. Он потянулся, провел ладонью над ее лицом.
Дыхание Дженни стало тише, она запрокинула голову на спинку кресла и пробормотала:
– Как же хорошо, что ты жив. Не умирай больше, пожалуйста…
Марко отошел, убедившись, что Дженни уснула. Бездумно переворошил бумаги на столе. Сел в кресло, открыл ящик стола. Вынул пухлый ежедневник, раскрыл его. На развороте булавкой был закреплен старый фотоснимок. Марко Франчелли долго на него смотрел. Потом заговорил:
– Эй, Мотылек, наша девочка нашлась… Ты ведь знаешь, что она чудо, Эдна? Но ты не представляешь какое. Она сама на Авалон приплыла, без Лоцмана! А я всю жизнь думал, что это невозможно. Ты уж прости, я недоглядел за ней. Кажется, с ней много мерзкого приключилось. Но она справилась. Она вообще молодец. Жаль, что вы с Робертом не видите, какой она стала.
По кабинету бродили багровые тени от камина, а старик поглаживал желтоватым пальцем край фото:
– Зря Роб пошел следом за тобой. У нее мог быть хотя бы отец. А теперь – только я. А из меня, сама видишь, какой дед… Мне тебя не хватает, Мотылек, – Марко прикрыл глаза, закрыл записную книжку. Подпер руками голову.