Тени Авалона
Шрифт:
– Любезный, вы не могли бы крючок отцепить? А то мне спускаться отсюда сто лет.
Гребец подтянул веслом ветку и отцепил крючок.
– У вас наживку сорвало, – заметил он.
– О, не беспокойтесь, – заверил человек. – Я без наживки. По теории вероятностей, должна быть рыба, которая клюнет на голый крючок. В конце концов должен же я хоть что-нибудь поймать…
Голос мужчины дрогнул. Он смотрел на рыжего зверя, который выбрался из-под шкур и с удовольствием протяжно зевал. Зверь скользнул по мужчине равнодушным взглядом.
– Скажите, это Авалон? – спросил юноша.
Людвиг Ланге поднял удилище, смотал лесу и с интересом посмотрел на Арвета.
– Удивительная штука – теория вероятностей, юноша.
Глава
– Ты бывал в архиве Великого Совета, Мимир?
– Помню, как его создавали. Это библиотека старого Манаанана мак Лера, ее строили еще до Договора. Еще не было Врат Фейри. Мир был един.
– Я видел только три зала. Где хранятся самые древние записи?
– Задумал в Архив пролезть, Марко? Ты спешишь в Замок Печали.
– Охотник ищет ее, Мимир, как искал ее мать Эдну. Хочу понять зачем…
– Владыке Дикой Охоты нужна маленькая девочка?
– А зачем ему была нужна юная девушка двадцать лет назад? Мне нужны ответы, Мимир-наследник, Мимир-не называли…
– Можно ли пересмотреть Договор между Магусом и фейри?
– Договор? Минули тысячи лет, но дымящееся поле Тальтиу стоит передо мной, словно все случилось вчера. Это не был договор, какой заключают промеж себя два человека. Не было это и клятвой на стихиях, какие в ходу у первых. Тогда случилось нечто иное, словно язва поразила весь мир, и все мы были частью этой язвы, и все мы теперь поражены ею в самую суть. Мы не в силах себя исцелить, потому что надо себя понять. Чтобы пересмотреть Договор, надо найти того, кто его заключал, того, кто обладает той же силой.
– Помоги мне.
– Дерево дали дриады, камень и самоцветы принесли цверги-свартальвы, туата написали свитки. Девять залов в хранилище старика Манаанана [47] . Три для прошлого, три для настоящего, три для будущего. И еще один зал для скрытого. Слушай и запоминай, Марко Фран-челли…
…День прошел просто прекрасно. Они с Тадеушем до полудня провозились на тренировочном полигоне Сатыроса. Сначала в зоне для новичков охотились за тыквами (и она этого серого и зубастого сделала со счетом два-один!), потом Дженни уговорила Тэдди заглянуть в Лабиринт тысячи мечей, откуда они едва унесли ноги и угодили в якул-лес. Хорошо, что дед уже научил ее выставлять малое Кольцо Магуса, так что пока Тадеуш искал укатившуюся в траву табличку, она прикрывала его от агрессивных змеек, которые так и норовили наделать в них дырок. Было весело. Правда, в зону Кладбища големов зверодушец уже наотрез отказался отправляться и вместо этого вернул ее домой. Дескать, хватит с нее. Так что Дженни собиралась влететь в комнату по своему обыкновению как пушечное ядро в мастерскую стеклодува, но притормозила. Дверь была приоткрыта – на полмизинца, не более. Она замедлила шаг.
47
Дерево дали дриады, камень и самоцветы принесли цверги-свартальвы, туата написали свитки – Мимир перечисляет фейри разной природы. Дриады – нимфы-покровительницы деревьев. Цверги-свартальвы – темные альвы, существа невысокого роста, не выносившие солнечного света (также их часто называли двергами, нибелунгами, дворфами). Туата –
Ага, наконец-то Марко дома! Сейчас она ему задаст!
Дженни сбилась с шага.
В комнате был еще кто-то, кроме Марко. Гости.
Гость.
«Ну и что? – подумала Дженни. – Что за тайны?»
Из-за чужих тайн, в которые она однажды влезла, все и началось. Из-за чужих тайн она едва не потеряла деда и всех друзей. Да ей со всех ног бежать надо при слове «тайна»!
Разве что одним глазком…
Дженни осторожно заглянула в щель.
Гостья.
Марко сидел у камина в кожаном кресле, смотрел на огонь. За его спиной стояла Германика. И гладила его по седым волосам.
Дженни аж подпрыгнула: опять эта Германика. Куда не кинь, везде Германика!
– Должна сказать, ты умеешь устраиваться, – сказала Германика. – Это комната была похожа на голову Тадеуша – такая же пустая и пыльная. А теперь… И откуда ты все это натащил?
Приемный дед Дженни молчал. Девушка не видела его лица, только седые волнистые волосы и плечо.
Германика вздохнула, еще раз провела по его волосам ладонью и отошла к книжным шкафам.
– Марко, не молчи…
«Да, не молчи! – возмутилась Дженни. – Что ты ей позволяешь? Кто она вообще такая?»
Германика коснулась истертых корешков, потянула одну из книжек:
– Мимир разрешил их вынести?
– Они мне нужны, – откликнулся фокусник.
Опер-Ловец Бодден вытащила том, наскоро пролистала. Звучно захлопнула.
– Алхимия? Личностные трансмутации? Ты решил заняться Темным искусством? Мало проблем с Высоким судом?
– Герми… – голос у деда был усталый.
– Чем ты занимаешься? Скоро суд, тебе об этом надо думать…
– Я и думаю. Фреймуса наверняка отпустят, ты же понимаешь.
– Ты этого не знаешь. Никто не знает. Великий Совет…
– Великий Совет не будет нарушать статус-кво [48] из-за горстки циркачей из внешнего Магуса.
– Не все так считают, Марко.
– Да, – согласился дед. – Но что Юки сможет, если остальные четверо будут против? Глава Совета спит уже тысячу лет, и кто поет Артуру его сны? А прочие… Навсикайя? Ее заботят только Лоцманы. Может, к нашим нуждам снизойдет владыка Талос? Или старейшина Сивирри? Или Лекарь Аббероэт?
48
Статус-кво (лат. status quo – «положение, в котором») – текущее или существующее положение дел. Сохранить статус-кво – значит оставить все, как есть.
Германика фыркнула.
– Когда они в последний раз покидали Авалон? – продолжал Марко. – Когда кто-то из членов Великого Совета ступал во Внешние земли? Они забыли, как живут люди. Они не хотят видеть, что мир изменился. Они все родом из прошлого, в котором темники гнали и убивали каждого, принадлежавшего к Магусу. Они до сих пор боятся.
– А ты нет? – с горечью спросила Германика. – Ты не боишься? Ты отдал Эдне и ее семье все. Тридцать лет будущего и двадцать лет жизни. А теперь ты готов пожертвовать остатком жизни ради Дженни Далфин? Почему им все, а мне ничего, Марко?
Дженни не видела Германику, та стояла у окна и не попадала в поле зрения. Кресло скрипнуло, Франчелли встал, подошел к ней.
Несколько секунд Дженни слушала тишину и сбивчивый невнятный шепот, а потом поняла, что у нее горят щеки.
Она развернулась и быстрым шагом, почти бегом рванулась к выходу на открытые галереи. Воздух, ей бы воздуха!
Холодного, кристального. Такого светлого, как на вершине ледника, такого стылого, как в чертогах ледяного дракона Сморстабббрина.
Тридцать лет будущего и двадцать лет жизни!