Тени города. Вторая часть
Шрифт:
Он, взамен на ослабление своей болезни, даст обещание, что откроет новый большой портал, чтобы впустить в мир еще больше Высших Теней, а до тех пор остальные Тени должны ему повиноваться.
Он привыкнет к ним, а они к нему. Его будут почитать, спустя время он решит, что Тени ему куда ближе, чем люди, которые его никогда не понимали. Все, что умеют люди - воевать, но не ради жизни, а ради смерти, а Тени всего лишь хотят обрести новый дом, взамен погибающего.
Чем Тени хуже людей? Они как беженцы из другого мира, со своими особенностями и традициями. Чья жизнь дороже? Вольфганг решил для себя,
Однако эти новые люди этого не понимают и убивают Теней, даже не желая слышать их предложения. Старые люди не нужны этому миру, пора свершить эволюционный скачок, и выживут лишь сильнейшие, способные перенести одержимость Тенями и плодиться новыми сосудами для новых Теней. Миллиард? Миллион? Сколько выживут? Это не важно, потому что каждый выживший будет стоить сотни.
Вольфганг взял себе новое имя - Мрачный Жнец. Но разве Смерть - зло? Не она убивает людей, она лишь приходит в назначенный час и отводит тебя в то место, которое ты сам заслужил, и только ты сам виноват, если это ад.
Но что, если Смерть точно также и приводит новую жизнь?
Если Мрачный Жнец забрал чью-то жизнь, значит, пришло его время.
Вольфганг больше не верил в Бога, ибо он в каждом из нас. Он решил устроить Апокалипсис, который, вопреки всеобщему заблуждению, является не концом света, а откровением, вознесение праведных и свержение грешных. Люди должны покинуть этот мир, чтобы освободить место для других. И эти другие - Тени.
И те, в кого они вселились, словно святой дух, не одержимые, они одаренные. А Охотники - их потомки, подобные потомкам первых из людей.
Глава 4: Цели
Оливер не мог заснуть до утра, и не только потому, что раны по всему телу зудели, и с каждым часом это становилось все невыносимей. Эффект таблеток проходил, и одновременно с этим прояснялось сознание.
Он жалел о том, что наговорил и Эвиле, и Сьюзен, да еще и в палате, где Миранда лежала в своем нарколептическом сне. Однако гордость и даже детское нежелание признавать своих ошибок не могли позволить ему просто пойти и извиниться, потому что, несмотря ни на что, он видел в своих словах зерно правильности, вопросы, ответы на которые он имеет право знать.
Кончено, Оли сомневался, что организация действительно подстроила все, о чем он наговорил Эвиле и Сьюзен, но нельзя отрицать, что они все же этим не преминули воспользоваться в своих интересах. И еще эти наставники, так похожие на них самих. Оливеру нужны были ответы, и на завтрашнем собрании он собирался их получить, а если нет, он найдет их в другом месте.
"Если бы только я был полностью здоров", - с досадой подумал он.
Он заснул, когда снаружи уже давно поднялось солнце, и проснулся, когда оно еще не зашло за горизонт. Его активное время суток - ночь, но он до сих пор не мог к этому привыкнуть. Когда обычные люди уже ложатся спать, он только готовится
Вместо кабинета Камиогавы, собрание решено было провести в столовой, где для этого случая убрали все столы, кроме двух, оставив лишь ряды стульев, а перед ними поставили небольшой постамент.
Когда Оливер доковылял до столовой, там оказался лишь один Мейсон.
– А, Оливер! Я думал, тебя в больничке покормят.
– Я оттуда ушел.
– Вот это правильно, нечего там делать.
Легко тебе говорить, подумал Оливер. Мейсон имел лишь несколько порезов и ушибов, в основном на руках, которыми периодически колошматил Теней, несмотря на булаву. Он любил подраться, и ему было плевать, человек перед ним или же ночное существо из кошмаров. Вот он бы точно не позволил какому-то одержимому прижать себя к стенке. Горло Оли, несмотря на употребляемые каждые несколько часов специальные эликсиры, все еще першило.
– А остальные где?
– спросил он.
– Хрен знает. Миранда, наверно, все еще спит, а Везел, как я слышал, в коме или вроде того. Сьюзен - не знаю.
Если Сьюзен все еще обижается, а так оно и есть, то вряд ли придет в столовую, зная, что там будет Оливер. Он тоже не хотел ее видеть, потому что не знал, что сказать.
– А откуда ты знаешь, что Везел в коме?
– Мне Грасс сказал. Еще сказал, что на этом собрании что-то будет по поводу нас, ну, меня, тебя и остальных.
– А конкретнее? Они скажут, зачем мы им?
– Хрен знает, - пожал плечами Мейсон.
Принесли заказ, и Оливер накинулся на него, но не успел как следует распробовать вкус большого стейка с гарниром и пригубить вино, как за спиной послышались звуки открываемых дверей и шаги. Два парня тут же устремили взор на входивших. Это оказались Сьюзен, Миранда и, конечно же, Эвила, от вида которой Оливера очередной раз пробрал озноб.
Ничего не говоря, они расселись по местам, при этом Сьюзен села по левую руку от Миранды, подальше от Оли. Мейсон с любопытством переводил взгляд с одного на другую, и обратно. Оливер пожалел, что сделал такой большой заказ.
Рутгер прервал неловкое молчание первым, при этом не скабрезной шуточкой, как обычно, а вопросом, который хотел задать и сам Оли.
– Я думал, ты в лазарете, - обратился он к Миранде, но та в ответ лишь потупилась.
– Она лишь уснула, но не ранена, - ответила за нее Сьюзен, и девочка понурилась еще больше, - так что ей нет смысла там оставаться. Там и без нее полно раненых.
– Так это, - начал он вновь, когда еду принесли и девушкам, - что сегодня будет на собрании? Мы же тоже приглашены?
– Когда оно начнется, тогда и узнаешь.
– Чего ты злишься-то сразу, я же просто спросил.
Сьюзен, казалось, хотела что-то ответить, но решила промолчать. Зато неожиданно заговорила Миранда:
– Простите, - прощебетала она.
– За что?
– Я всех подвела. Я уснула, когда должна была сражаться. Я чувствовала, что вот-вот усну, но никому ничего не сказала, думала, что смогу продержаться.
– Ты ни в чем не виновата, - стала утешать ее Эвила своим хрипловатым голосом.
– Ты сделала все, что могла, больше, чем мы могли рассчитывать.