Тени города. Вторая часть
Шрифт:
Частный детектив хвастался, что из него превосходный стрелок, лучше любого в организации, и на острове он смог подтвердить свои слова делом.
– Научиться стрелять чуть больше чем за неделю?
– скептически спросил Леброн, когда Джон попросил позаниматься с ним.
– Не научиться, а улучшить технику. Стрелять в организации любой умеет, просто огнестрельным оружием мы пользуемся довольно редко.
– Ну, я бы так не сказал, - хмыкнул он.
– Просто так получилось из-за всех этих событий, сам знаешь. Так что, поможешь?
– Конечно-конечно, всяко разнообразие, а то и двух дней не прошло, а
С того дня Джон каждый день по нескольку часов проводил в тире. Просто навести, прицелиться и выстрелить - Бертон сразу отмел подобное отношение. Не просто навести, а выбрать цель, правильно встать и расположить руки; не просто прицелиться, а сосредоточиться на цели, рассчитать примерное расстояние, определить скорость ветра и учесть возможные препятствия; не просто выстрелить, а плавно спустить курок между ударами сердца, и вплоть до поражения цели не спускать с нее глаз.
Джон тяжело вздохнул. Примерно также он обучался сражению на мечах: всегда все не так просто, как кажется на первый взгляд, и даже на второй. Он, как и большинство действующих Охотников, ненавидел эти бесконечные тренировки с изучением правильных ударов и стоек.
Брюс Ли как-то сказал: "Я не боюсь того, кто изучает десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар десять тысяч раз". Джону казалось, что он все возможные удары изучил по миллиону раз, но не помнил, применял ли хоть один в бою.
– Это дело привычки, - сказал Бертон.
– Ты думаешь, что все происходит как-то само собой, но этого не было бы, не выработай ты необходимый навык. Это как научиться читать, и тут намного проще, если тебе поможет кто-то знающий.
Джон это понимал. Его самого обучал Бобби, хотя тот и сам мало что умел. Позже, когда организация встала на ноги и получила влияние, она стала нанимать профессиональных фехтовальщиков, знатоков боевых искусств, бывших пехотинцев и бойцов смешанных единоборств. Сначала все пользовались всевозможными мечами да ножами, и лишь позже начали появляться Охотники, берущие в руки что-нибудь более экстравагантное, вроде секир, булав, гарпунов, стальных хлыстов и даже индивидуальных орудий, как у Бакугана и Ирмина, которые словно выпали бонусом из какой-нибудь компьютерной игры.
Синигами был до конца верен своему классическому японскому мечу. Но чтобы одолеть Жнеца, этого недостаточно. Чтобы всем удалось позаниматься, в день проводилось две полновесные тренировки, и одни бойцы заменяли других, однако Джон присутствовал и там, и там. В первую тренировку он занимался с катаной, и уже на седьмой день его не мог одолеть ни один из присутствующих, как это было и раньше. Во вторую он занимался с метательными ножами и сюрикенами.
Большим преимуществом была его неспособность спать, и когда все дрыхли в мягких постельках, он оттачивал навыки фехтования, метания и стрельбы. По книжкам выучил несколько приемов рукопашного боя, которые можно было сочетать с ножами. Джон корил себя за то, что все это время был слишком самонадеян. Да, его считали одним из сильнейших бойцов в Бруклине, а то и во всем Нью-Йорке, и такое отношение к себе ему нравилось, хотя понял он это лишь совсем недавно. Он расслабился, за что и поплатился. Больше он не собирался совершать подобных ошибок.
Помимо самосовершенствования, он помогал и Оливеру. Джону было не по себе,
Ночь перед Рождеством и последующий солнечный день Джон отдыхал. Мышцы все эти дни тренировок ломило нещадно, а, как известно, сон - лучший способ восстановиться. У него такой возможности не было, зато никто не запрещал просто отдыхать и принимать контрастный душ каждые пару часов.
Следующая ночь должна стать роковой, и все это понимали. Многие, возможно, погибнут, остальные окажутся серьезно ранены. И если так, то выложиться нужно по полной, и уничтожить как можно больше врагов.
Всем Охотникам и элитным бойцам выдали по паре таблеток сильного обезболивающего. С помощью гарнитуры в ухе можно было связаться с любым членом организации в Бруклине, просто назвав его имя. Джон сразу договорился, что если кто-то заметит Мрачного Жнеца, то он сразу должен доложить об этом Джону, не вступая в схватку. Джон же в свою очередь свяжется с Грассом, а затем они, прихватив всех, кто окажется поблизости, направятся по названному адресу. Так у них был шанс.
Проблема заключалась лишь в одном - никто и понятия не имел, чего ждать на Рождество.
***
Жнец в одиночестве сидел в своей келье, в той же самой, в которой он жил десять лет назад, посвящая всего себя Богу. Собор было начали строить заново, но потом решили, что куда полезней потратить деньги из казны на жилые дома. Будь Вольфганг все еще священником (а может, к этому времени он добился бы и третьей степени священства, став архиереем), то не оставил бы этого просто так, добившись скорейшего восстановления собора. Остальные же священнослужители как были тряпками, так ими и остались.
Но так бы Вольфганг думал, оставайся он священником. Однако этот его этап жизни остался давно минувшим пережитком. Оказавшись в реальном мире, он перестал зацикливаться на былом, и из косного консерватора превратился, можно сказать, в реформатора или даже ярого радикала.
После Катастрофы подземная часть собора почти не пострадала, но обвалилось несколько стенок, открыв за ними пути в катакомбы, но не в те, где находится Дыра, а менее глубокие, примыкающие к туннелям метро. Проломы кое-как заложили, чтобы никто не совался, а когда стройку заморозили, и вовсе забыли о них. Однако их обнаружили Тени, тут же передав Жнецу. Он не собирался сюда возвращаться, однако обстоятельства вынудили.
Здесь казалось безопасно, людей не было, свет солнца не проникал внутрь, хотя вместе с тем и места оказалось намного меньше. Тени, правда, как только узнали, что это подземелье собора, наотрез отказались в него соваться из-за первобытного страха перед серебром и золотом, и переубедить безмозглых тварей оказалось невозможно. Ну хоть одаренные оказались не столь глупы, пусть и оглядывались постоянно, боясь при очередном взгляде на стены увидеть золотой крест. Даже Тень внутри самого Жнеца чувствовала себя не совсем комфортно.