Тени и нити
Шрифт:
— Это только кажется, что мы отлавливаем и воплощаем демонов. На самом деле, это все они. Подлые подземные твари внушают колдунам желание вытаскивать их на свет. У них есть план… – Ренгаль замолчал и какое-то время сидел неподвижно, но мускулы его сушеного лица подергивались, обозначая, вероятно, сложную внутреннюю работу. Наконец, колдун успокоился, голос его зазвучал ровно и даже чуть насмешливо:
— План, план. Возможно, и нет никакого плана, – внезапно он запнулся и прошептал: – План хитрый, с ловушкой, и знать о нем нельзя – всякий кто, проникнет в него, лишь поспособствует его свершению… – Ренгаль замолк ненадолго, потом начал говорить уже вполне здраво и отчетливо: –
Покинув убогое жилище, Драммр еще долго пытался отряхнуться от цепкой нервной подозрительности рассуждений колдуна. Правда, следуя его логике, контролеру не стоило внимать этим самым рассуждениям: ведь, если демоны манипулировали Ренгалем, как другими колдунами, или управляли еще более жестко посредствам пресловутого тайного плана, то и слова его должны были устремить контролера по пути, выгодному всей этой гергемской братии. Драммр посмотрел на Девяносто Шестого. Гомункул улыбался, широко и мелкозубо. Хоть кому-то этот визит доставил удовольствие.
Девяносто Шестой наконец-то поборол хандру. Странное и непонятное бормотание колдуна поставило все на свои места. Гомункул ощутил вязкую, ненадежную, болотную суть всех духовных исканий. Болото это стало просто топографическим фактом и чутье прирожденного разведчика начало подавать сигналы: «Там слишком глубоко, а вот там, наверное, можно будет пройти».
Глава 4. (День второй и третий)
Чернота кишела шепотом и холодными мягкими щупальцами. Мгновения в ней отзывались в специалисте нестерпимым зудом. Потом он вывалился в полутемный коридор. В свете далеких магических огней разглядел серые квадраты отделки пола, стен и потолка. Взгляд опустился ниже – прямо под ногами валялась срезанная чуть ниже плеча рука, все еще сжимающая рукоять сабельного обрубка, и наполненная чем-то розовым корзинка ребер. Слабость и тошнота обрушились на специалиста, как кузнечный молот. Он смог отойти всего на несколько шагов, споткнулся, съехал по стене. Подняться сил не было. Кровь на лице и волосах, как будто пропиталась живым шепотом черноты. Странные шипящие всполохи накатывали волнами. Едва различимые крылья теневого тумана проносились по воздуху. Специалист попытался стереть кровь рукавом – непослушная вялая конечность несильно ударила по щеке и повалилась. Из последних сил Овер оттолкнулся набитыми холодной колючей соломой ногами, так что удалось проползти несколько ат. Ужас затягивал зыбучим песчаным водоворотом. Пространство зашаталось, заполняясь чем-то быстрым и черным.
Специалиста уже не было – он растворился в вырвавшемся из черноты портала холодном шепоте, но что-то упрямо не желающее сдаваться еще цеплялось за реальность каменного коридора. Потом появился звук. Хотя нет, Овер слышал его и раньше, сквозь холод темных удушливых глубин. Но понял это, только после того, как вынырнул на поверхность. Чувство чудесного избавления зажглось посреди безмерной усталости. Специалист различил свет – красноватый, качающийся. Спасительный звук оказался мурлыкающим бормотанием:
«У Меризы Рыжей сладкие булочки, У Меризы Рыжей дом в переулочке, Я бы зашел к ней, их бы попробовал, Да отец ее – мастер магии огненной», –«Чародейскую дочку» Овер,
Теперь специалист видел невысокую, чуть сгорбленную фигуру человека в черной старомодной мантии с баг ровой окантовкой. Маг шел медленно, опираясь на посох. Источник мягкого красноватого освещения лениво и размеренно покачивался перед ним.
У Меризы Рыжей глаза виноградины, У Меризы Рыжей окно в палисаднике, Я бы глядел в них до помрачения, Да отец ее мастер заклятий движения.Человек остановился в пяти шагах от Овера. Специалист разглядел его редкую седую бороду, длинные волосы, брови и усы примерно того же качества. Посох мага украшала резная голова игрема. Из ее рта тянулась едва заметная цепочка, с большим светоносным кристаллом на конце.
— Не уж-то Создатель смилостивился и прислал мне настоящего ценителя песенного искусства, или это всего лишь очередной паук? – старик вытянул свой посох–фонарь далеко вперед. Его серо–зеленые глаза тоже, кажется, поседевшие от времени, метались подслеповато и беспомощно. «Схватиться за кошачью голову, вырвать палку и хорошенько огреть ей по хребту старикашку», – присоветовала укрывшаяся глубоко в костях чернота. На счастье, у специалиста не оставалось сил для агрессивных действий. Оправдываясь за собрата, другой внутренний голос выдал: «Дедуля нечеловечески стар – значит маг из самых крутых, а раз так запросто шорхается по катакомбам, то с боевым чародейством у него все в порядке». Красный язык игрема раскачивался уже совсем близко, и специалист отозвался:
— Для паука у меня ног маловато, а песни кто ж не любит?
— Вот и отлично, значит… – мир перед глазами Овера начал медленно гаснуть, а вот звук пропал резко, заглушенный звенящим гудением.
Специалист очнулся во тьме. Приподнялся на локтях над невидимым ложем. Пошевелил бровями, пытаясь сообразить, куда это его занесло. Воздух здесь был сырым и прохладным, и мелкая судорожная дрожь, колотила выползшее из-под одеял тело Овера. Темное помещение кишело всевозможной магией, и специалист не преминул ей воспользоваться. Начал зажигаться свет, серо–голубые магнетические сети погнали воздух из коридоров, огненные заклинания разбежались по стенам шустрыми согревающими змейками.
Потом настал черед магии куда более сложной и мощной. Овер с трудом влез в штаны и едва не разорвал рубаху, спеша приступить к ее исследованию. Но к здоровенному, светящемуся всеми цветами магии, устройству, он подходил медленно, затаив дыхание. Внимательно осмотрев детали из камня и металла, Овер полез под пол, с трудом сдвинув проржавевший рычаг люка. Радужный сноп сырой магии вырывался из черной трещины. А в покрытых серебристым слоем хрустальных глыбах собирался в тонкую линию. Попадая на грань гигантского, неправильной формы прозрачного кристалла, расходился по его нутру разноцветными лучами. Продолговатые наросты драгоценных камней ловили частички этих потоков. Штуковина, по всей видимости, являлась разделителем магнетической энергии.