Тени из преисподней
Шрифт:
– Этого я не могу вам сказать. Видите ли, сон скорее всего, похож на автоголограмму и наше сознание может, видимо, охватить лишь ее часть. Иначе говоря, сон что-то вроде компьютерной игры, а наше сознание выполняет роль джойстика. На экране мы видим лишь часть города, но все его остальные части тоже существуют, но вне экрана - в памяти компьютера, и появляются по мере нашей ходьбы. Так и во сне. Мост и река, наверное, были в другой части вашей мысленной голограммы, в которую я попал. А ваше сознание в это время было на другом берегу.
– Но тогда получается,
– Очевидно. Более того, сон - это, быть может, какое-то биологическое поле, своеобразная голограмма, на девяносто девять процентов построенная бессознательным, - Пролович впервые высказывал свои идеи без опасения, что его сочтут сумасшедшим.
– Но как же тогда вы попадаете в чужие сны? И почему только вы, а я, например, нет?
– Я не могу ответить на эти вопросы, я сам недавно обнаружил, что могу это делать. Может быть, в таких случаях происходит взаимопроникновение полей сна или их своеобразная интерференция. Здесь нужны специалисты.
– Как вы себя сейчас чувствуете?
– Вполне удовлетворительно. Но... Но сегодня я потерял очень близкого человека.
– Дело в том, что из Минска приехал специалист по парапсихологии и он хотел бы вас немного посмотреть и побеседовать.
– Чтобы помочь засадить меня в тюрьму?
– Не думаю.
– Сегодня мне очень плохо. Не физически, конечно. Поэтому я предпочел бы отложить этот разговор на завтра.
– Но это очень хороший специалист и он мне сказал, что для него очень важно поговорить с вами именно сегодня. Иначе я бы не настаивал. Он к тому же сказал, что получил от вас очень интересное письмо.
– Письмо? Какое письмо? Как его фамилия?
– оживился Пролович, вспомнив о письме, отправленном в Минск.
– Кабцев.
– Кабцев? Тогда я согласен с ним поговорить и чем быстрее, тем лучше.
– Хорошо, я сейчас его приведу, - удовлетворенно кивнул головой Боченко и вышел в коридор.
23
Минут через пятнадцать Боченко вернулся в сопровождении низенького и очень толстого пожилого человека и тут же представил Проловичу своего спутника:
– Александр Федорович Кабцев. Я вас оставлю - дела.
Толстяк плотно прикрыл дверь вслед за Боченко и внимательно посмотрел на Сергея.
"Наверное, тоже считает, что я псих", - подумал Пролович, и от досады ему и в самом деле захотелось выкинуть что-нибудь идиотское, например, изобразить собаку и укусить Кабцева за ногу.
– Я получил ваше письмо, - Кабцев первым нарушил достаточно тягостное молчание.
– Ну и как - я не показался вам сумасшедшим? Кстати, хочу предупредить, я здесь лежу с диагнозом "шизофрения".
– Меня уже об этом предупредили. Наша беда в том, что во всех случаях жизни мы, как тот страус, прячущий голову в песок, обвиняем людей в шизофрении, если они хоть как-то отклоняются от стереотипа. Я понимаю ваше состояние и, я говорю об этом совершенно серьезно, подозреваю, что вы вполне нормальный человек, - мягко сказал Кабцев и улыбнулся той особенной
– Извините за мой тон, я и в самом деле немного здесь устал. Сегодня утром умерла девушка... Она была моей невестой, - Пролович смахнул рукой невольно навернувшуюся слезу и отвернулся к окну.
– От чего она умерла?
– резко спросил Кабцев, но тут же смутился. Простите за бестактность, но это очень важно.
– Я еще не знаю официального заключения, но... Это может показаться вам странным...
– Пролович замялся, не зная, продолжать ли ему свой рассказ.
С одной стороны, хотелось рассказать, с другой же Пролович надеялся на Кабцева и не хотел заранее давать тому повод подозревать его в шизофрении. Кабцев, видимо, понял, что делается на душе у Сергея и поспешно заверил:
– Можете рассказывать все, что случилось, я уже сказал, что не считаю вас сумасшедшим. Постарайтесь припомнить все, что с вами случилось после того, как вы отослали мне письмо. Я уже успел кое-что выяснить у вашего друга Бумагина, но пока мне не хватает кое-каких деталей. Не будем терять времени - у вас может больше не быть такой возможности поговорить со мной наедине.
Спокойный, уверенный тон Кабцева, располагал к откровенности, и Пролович начал свой рассказ. Кабцев слушал с большим вниманием, и постепенно Сергей стал говорить обо всем с полной откровенностью, стараясь припомнить мельчайшие детали. По мере рассказа Сергея Александр Федорович становился все более мрачным, а когда Пролович дошел до смерти Лиды, Кабцев буквально посерел.
– Что с вами?
– удивленно спросил Сергей.
Для Кабцева Лида была совершенно чужим человеком, поэтому Проловича несколько озадачила такая реакция ученого.
– Я опоздал! Я опоздал! Неужели тень вновь появилась и появилась так быстро?!
– едва слышно пробормотал Кабцев и уставился в угол, словно он был один в комнате.
– Какая тень?!
– почти крикнул Пролович.
Кабцев вздрогнул, оглянулся на Сергея, медленно встал со стула и подошел к нему:
– Меня сразу заинтересовало ваше письмо о снах. Еще в древнекитайских летописях можно найти упоминание о том, что некоторые люди во время сна могут посещать других людей, приходя к ним в сны - похоже, что вы обладаете этим свойством...
Кабцев еще долго рассказывал о каких-то летописях и даосизме, поэтому Пролович не выдержал и перебил рассказчика:
– Но вы сказали о какой-то тени... Что это за тень?
– Да, я немного увлекся, простите. Помните мою статью о зомби? Так вот, зомби и в самом деле могут присутствовать и в этом я убедился из вашего рассказа. Дело в том, что из моей статьи в "Труде" цензура выбросила целый кусок одной из древнекитайских рукописей. А там был очень важный материал: один китайский летописец рассказывает, что в одной из деревень Поднебесной неожиданно начали появляться зомби. При этом он делает небольшое упоминание о том, что в сны жителей стал приходить человек с синим лицом и желтыми глазами.