Тени кафе «Домино»
Шрифт:
– Было дело. Он под пулями вел себя достойно. Но этот номер в «Домино»… Его же попросили как человека.
– Во-первых, твой холуй оскорбил известного актера, за это и схлопотал. Во-вторых, сама постановка вопроса была весьма неделикатна. Мы гулять приедем, а ты пошел вон, тебя дама не хочет видеть. В-третьих, Юра, ты же у него любимую женщину отбил.
– Яша, – Саблин встал, зашагал по номеру, – она его не любила, увлеклась когда-то. Красивый мужик, известный журналист, принятый в свете, говорили, что он причастен
– Ну, знаешь, не обязательство участвовать в убийстве, чтобы потом об этом написать. У него были серьезные связи в полиции, они ему и шепнули. А то, что он крутился в питерском и московском бомонде – это факт.
– Вот Елена и увлеклась им.
– А может быть, Леонидов был для нее лошадкой, на которой она в высший свет въехала. Ты думаешь, она тебя страстно любит?
– Уверен, – победно ответил Саблин.
– Да нет, брат, ты для нее не лошадка, а целое авто, на котором она едет в новый свет. Орденоносец, известный командир, машина, цветы, подарки, перспектива жениться.
– Нет, Яша, ты просто завидуешь. Елена меня любит. Но баба она не простая. Татьяну Елагину, ту, что с Леонидовым ушла, помнишь?
– Как я могу забыть испепеляющий взгляд прекрасной Елены?
– Так вон она пообещала ее в театре стереть в порошок и, как я знаю, начала атаку, а мне поручила уничтожить Леонидова.
– И как ты это сделаешь? – прищурился хитро Блюмкин.
– А очень просто. Днем будут на приеме и Льва Давидовича попрошу.
– Троцкий фигура. Он даст команду, и Леонидова никто не вспомнит. Но от этого проиграешь только ты, Юра…
– Это как же?
– Ты, товарищ краском, должен наоборот оберегать Леонидова.
– С какого перепугу?
– Открою секрет, – вдохновенно соврал Блюмкин, – он пишет книгу о Кронштадте, так ты там прямо Наполеон. Герой, правда, с некоторым налетом авантюризма, но герой и стратег.
– Правда? – обрадовался Саблин.
– А когда я врал? – нагло спросил Блюмкин.
– Тогда буду беречь как полковое знамя, а книжка выйдет – разберусь.
При выходе из Исполкома дежурил милиционер. Он сидел за столиком, на котором стоял телефонный аппарат.
Веденяпин подошел к нему.
– Здравствуйте, товарищ.
– Здравия желаю, – милиционер встал.
– Мне необходимо позвонить в Угрозыск на Гнезднековском очень важное дело.
Милиционер оглядел с ног до шапки солидно одетого человека, подумал:
– Звоните, если важное дело.
– А у Вас есть список телефонов?
– Конечно. Кто нужен?
– Инспектор Тыльнер.
– Минутку.
Милиционер достал из ящика стола несколько скрепленных листов с типографским набором.
– Тыльнер, Тыльнер… Вот – 34-32.
Воропаев поднял
В кабинете Тыльнера одежды поубавилось. Осталось два пальто.
Потерпевший взял одно из них. Надел.
– Видите, товарищ инспектор, сидит, как влитое.
– Тогда распишитесь в протоколе опознания, и понятых прошу оставить свои подписи.
Двое понятых расписались быстро и ушли, а потерпевший никак не хотел уходить:
– Товарищ инспектор, не знаю, как Вас благодарить. Не думал я, что пальтишко-то мое найдется, не думал. Значит, заработала наша милиция…
Зазвонил телефон.
– Тыльнер слушает… Так… Так… Насколько я помню, Алексей Гаврилович… Подождите минутку…
И потерпевшему:
– Извините, служба, я Вас не задерживаю.
Потерпевший вышел из кабинета с явным неудовольствием.
– Я Вас слушаю, Алексей Гаврилович. Понятно… Вы считаете, что это очень важно… Даже так… Где?
– В Нескучно саду… Павильон «Трехгорное пиво». Знаю, конечно. Через час.
Посередине дощатого павильона стояли железная бочка, приспособленная под печку. Топили ее щедро, и бочка раскалилась докрасна.
За окном деревья и девственно белый снег, на котором треугольники птичьих следов.
Веденяпин и Тыльнер устроились в углу у окна.
Ленивый, принявший с утра официант, в грязноватом, некогда белом, фартуке поверх офицерской меховой душегрейки, подошел, небрежно обмахнул стол полотенцем.
– Чего подать?
– А подать нам, братец, две кружки пива…
– Холодного или теплого?
– Теплого, колбасы извозчичьей горячей и горох моченый.
– Все?
– Вы пить будете? – спросил Веденяпин Тыльнера.
– Нет, не могу, дела.
– Тогда, братец, принеси мне мерзавчик, пивка нам по паре кружечек, да извозчичьей колбаски поджарь и гороха моченого.
Официант лениво зашагал к буфету.
Веденяпин открыл портфель и положил на стол пакет, договор, вытащил все исполкомовские документы.
Тыльнер взял, просмотрел:
– Поздравляю, Вы, Алексей Гаврилович, теперь заводчик. Вы для этого меня позвали?
Подошел официант. Грохнул на стол кружки с пивом там, что пена подскочила и выплеснулась на стол.
Шваркнул сковородку с колбасой, поставил перед Веденяпиным граненый стакан с водкой.
– Любезный, поаккуратнее, – сделал замечание Веденяпин.
– Не нравится, в Гранд-Отель идите, – ответил официант, взмахнул полотенцем и отошел.
– Вот хам, – Веденяпин залпом выпил водку, вынул из портфеля план и положил перед Тыльнером. Тот внимательно рассмотрел его и спросил:
– Это что?
– План ювелирного «Пале-Рояль».
– Кузнецкий, семь?
– Именно. Его в новогоднюю ночь брать будут.