Тени Королевской впадины
Шрифт:
Самолеты несколько раз разбрасывали над цитаделью листовки, которые призывали восставших сдаться правительственным войскам, но пропаганда, как и следовало ожидать, не возымела решительно никакого действия.
Взобравшись на один из холмов, окаймляющих крепость, можно было наблюдать в бинокль размеренную жизнь, которая установилась в цитадели. На веревках сушилось белье, женщины разводили костры, готовили пищу. Мужчины занимались укреплением стен, изготовлением самодельного оружия.
— Чистое средневековье, — заметил агент, которому Миллер
«Сюда бы звено пикирующих „юнкерсов“… А потом проутюжить полдюжиной танков», — подумал Миллер.
На четвертый день поисков ему повезло. На запущенной гасиенде его группа наткнулась на конюха — маленького сухонького старичка, который грелся на нежарком в эту пору года солнце.
Старичок — кроме него в усадьбе никого не оказалось — радушно встретил кочующих батраков. Он явно обрадовался неожиданным пришельцам, которые скрасили его одиночество.
Вечером старик сварил в котле какую-то крутую и острую бурду. Все прихлебывали из котла с видимым удовольствием. Отведал варева и Миллер. После позднего чаепития гости повели со стариком нудный, тягучий разговор о местных заработках, о помещике, который покинул гасиенду и укатил в столицу прожигать жизнь, о житье-бытье в Королевской впадине, о том, где и как можно устроиться на сезонную работу.
Старичок разглагольствовал, «батраки» больше помалкивали, иногда ловко подкидывали вопросы.
Миллер прилег в сторонке, поодаль от костра, укрывшись попоной. Его познабливало — накануне попал под дождь и сильно простыл. Немного согревшись, он задремал.
Агенты старались перевести разговор со стариком на интересующую их тему.
— А тебе приходилось, отец, бывать в цитадели? — осторожно спрашивал агент.
— Эге, где я только не был, сынок, — усмехнулся старик, подбрасывая в костер сухую ветку. Пламя вспыхнуло и осветило морщинистое лицо с глубоко запавшими глазами. — Можно сказать, весь мир обошел. Даже в России побывал.
Агент присвистнул:
— Неужели в России?
— Святой крест! — старик перекрестился и оглядел своих слушателей, которые расположились вокруг костра.
Угрюмый верзила, сидящий рядом, полюбопытствовал:
— Ну, как там, у коммунистов? Правду в газетах у нас пишут, что там все общее, а жизни никакой нет?
— Я ведь давно был там, сынок, — махнул рукой старик. — У них тогда еще царь был… — Старик помолчал, вспоминая пролетевшую молодость.
— А что ты делал в России, папаша? — спросил верзила, оживившись.
— Сопровождал своего помещика, что же еще? — вздохнул старик. — А вернулся в Оливию — и то же самое: снова батрачь на помещика… Потом русские царя скинули, теперь у них власть трудящихся. Я читал в «Ротана баннере», что…
— Смотри, старик, бороду спалишь, — грубо оборвал его один из пришельцев.
— В России-то ты был, — добавил второй, — а вот в цитадели небось не побывал.
— Был я и в крепости, как не бывать! Я ведь родом из этих краев, — ответил старик.
— Там, говорят, заварушка какая-то
— А вы не знаете?
— Толком ничего. Разное говорят — не знаешь, кому и верить.
— Сами-то откуда? — спросил старик.
— С севера мы. Пришли в Королевскую впадину на заработки.
— Там, в крепости, докеры из порта, — начал старик. — А получилось вот что…
Миллер погрузился в тяжелую дремоту, а когда очнулся, снова услышал жидкий тенорок старика:
— …Мне повезло в жизни, ребята, что я был знаком с этим человеком.
— Давно его знаешь, папаша?
Миллер, не открывая глаз, начал вслушиваться в разговор у костра.
— Давненько, — отвечал старик. — Я с Орландо Либеро вместе батрачил.
«Орландо Либеро»! Миллер открыл глаза. Ему ведь так и не удалось выполнить задание шефа. Когда Четопиндо решил, что приспела пора уничтожить Либеро, того и след простыл.
Кто знает, может быть, этот сморщенный старик — улыбка судьбы, предназначенная персонально Миллеру? Вдруг он выведет его на след Либеро? А может, он знает подземный ход в крепость и ведает, где источник, который поит ее защитников?
— Он для друга готов снять с себя последнюю рубашку, — продолжал старик. — Он жизни не жалеет для таких, как вы, нищих батраков. А у вас, на севере, знают Орландо?
— Его, по-моему, всюду знают, — угрюмо буркнул один из собеседников.
— Ну, правильно, — удовлетворенно кивнул старик. — А как там, ребята, ваш северный штат? Тоже поддержит его на выборах?
— Само собой поддержит, — лениво поддакнул агент, который расположился ближе всех к огню.
Миллер подумал, что конюх совсем здесь одичал в одиночестве: он даже не знает, что вследствие беспорядков в порту Орландо Либеро поставлен вне закона и, следовательно, ни о каком избрании его не может быть и речи.
— Знаете, ребята, Орландо Либеро — святой человек, — сказал старик.
— Неужели он богу служит? — в голосе агента прозвучало ехидство.
— Нет, не в этом дело. Но он все равно святой, — продолжал старик. — Он это всей своей жизнью доказал. А смеяться тут нечего. Я говорил со многими, простые оливийцы верят ему. Вот попомните мои слова, Орландо Либеро будет президентом, первым рабочим президентом Оливии.
Миллер отбросил попону и подошел к костру.
— Как же станет наш Орландо президентом, если он скоро ноги протянет? — обратился он к старику.
— Это почему?
— Помрет он от жажды в крепости вместе с остальными, кто там заперт.
Старик усмехнулся:
— Не беспокойтесь, ребята, у них есть свежая вода.
— Почему так думаешь, отец? — спросил Карло.
— Да уж знаю, — хитро сощурился старик. — Так что за тех, кто в крепости, не волнуйтесь. Туго им там сейчас, это верно, но народ их в обиду не даст. Слышали небось, какая волна по всей Оливии поднимается? Недаром же полицейские шавки никак ее решатся на прямой штурм цитадели. Даже армия пасует…