Тени ниндзя
Шрифт:
– Эри! – сказал он мне.
– Здравствуй, Вестник, – ответил я на том же языке, не удивляясь, что говорю не по-русски. У моих ног лежали десять совершенно одинаковых с виду прямых недлинных мечей. Без колебаний я поднял один.
– Поговорим?
Глава 8
Санкт-Петербург. Наше время. Июль
– Погоди-ка! – перебил меня Колька. – А кто тебе сказал, что ты должен выбрать меч?
– Да никто, – я откусил кусок бутерброда с колбасой, – никто мне не говорил. Я Знал,
– Угу, – Коляныч уставился на черпало своей чайной ложки, так и эдак поворачивая ее к солнцу. На кухне было ослепительно чисто. Натахина рука.
– Чего я не понимаю больше всего, – продолжил я, – так это – на что я им сдался? Вот Сенсэй – это да. Он-то понятно, даже без регалий если. А я? Он, этот Марн, сказал, что Бессмертный не вернется. У них там он что-то вроде тибетского Далай-ламы среди диких горцев. Одним присутствием мир и покой обеспечивал. Я тебе свой сон с битвой и крепостью, помнишь, рассказывал? Так вот – это он тогда погиб. Горцы потом, бедняги, с ног сбились в поисках. Нашли… Но при чем здесь я?
– А почему не вернется? – прервал мой словесный понос Колька.
– Почему… Ты же знаешь Сенсэя. Он сказал, что их народ больше не нуждается в няньке. Мол, они сами могут уже о себе позаботиться. А здесь…
– Да-а, – протянул Коляныч. – Наш народ точно нуждается. Только почему тогда Юрич не президент? Впрочем, – понятно. Учтя негативный опыт, он решил не повелевать баранами, а воспитывать Воинов.
– Хватит прикалываться! Они не бараны! И я тебя уверяю, таких воинов, как там, – здесь немного!
Колька хмуро улыбнулся и бросил ложку в блюдце.
– Да я и не прикалываюсь, – сказал он тихо. – Просто все это настолько дико, что если б не этот меч… мягко скажем, – необычный, я первым бы позвонил своим знакомым психиатрам. Чтобы, значит, тихо, без шума промыть тебе мозги. Но таких мечей у нас не делают и не делали – даже японцы… Что за технология, если им можно просто строгать обычное железо? Почему клинок полупрозрачный? Это металл? Эти и еще тысяча других вопросов. А ответ один – хрен его знает! И говорю я шутейски, чтоб не так страшно было…
Я опешил.
– Страшно? Чего тебе-то бояться?
– Много чего. – Колька прищурился. – Я мог бы сказать, что страшно от сознания того, что мир совсем не таков, каким мы его представляем. Страшно оттого, что и ко мне когда-нибудь может прийти некто и сказать: «Труба зовет!» И надо будет все бросить и переться незнамо куда. Страшно потому, что… Но все это бредятина. Все эти «страшно». Главное-то в том, что вот сидишь ты сейчас передо мной, хаваешь бутерброды. А я, может быть, вижу тебя в последний раз.
Поперхнувшись куском, я закашлялся, а Колька с наслаждением хрястнул меня по спине. Помогло.
– Слушай, не разводи панику, – сказал я, отдышавшись. – Не собираюсь я никуда. У меня здесь…
– Врешь, – спокойно сказал Коляныч. – Не мне врешь. Себе. Собираешься и пойдешь – мне ли не знать? Столько лет дружим…
– Но Танюшка…
– Вот
– Во-первых, – это не Юрича идея. Это ИХ идея. А точнее, какое-то бредовое пророчество. А во-вторых, Колька, уж если о страхе говорить, – мне как-то боязно к нему ехать…
Коляныч улыбнулся и поднялся с табурета.
– Думаешь, – сказал он, снимая чайник с плиты, – он решит за тебя? Выскажет свое непререкаемое мнение, навяжет волю? Окстись! И потом, меч ты взял?
– Да.
– Чей меч?
– Ну, все верно, Юрича меч. То есть Бессмертного… Боже, как-то все это не вмещается в мою бедную голову. Бессмертный Король… Страж Заката. Остается только завопить: «Где моя треуголка?!» И поведут меня, болезного, под белы рученьки. И применят что-нибудь затормаживающее…
Чай с бульканьем устремился в мою кружку. Горячий. Исходящий паром.
– Про Закат – понятно! – Коляныч снова уселся. – У тебя половина картин с закатами, а половина с луной. И вообще, ты всегда был с какой-то придурью. В хорошем смысле, конечно. Так что я не удивлен. Почти…
Я бросил в огромную глиняную кружку, именуемую нами «дежурный тазик», пять ложек сахара и размешал. Вопросы, одни вопросы.
– Ты прав, и Мусаси – имя твое, но что я там буду делать, Вещий? Там все другое – обычаи, люди, технологии, наконец. Какой из меня Страж? Чего охранять? Садящееся солнце?
– Балда, – веско произнес Колька. – А еще историю знаешь. Закат – это сторона света… Логично, если вас четверо. Закат, Восход, Полночь и Полдень. Бессмертный по ходу это все перекрывал. А вы разделите. Как командующие фронтами.
– Там, судя по всему, очень скоро будут настоящие фронты. Правда, делить ничего не придется. Марн сказал, что сейчас – время Заката. И кто придет мне на смену – зависит от моих действий. Но я же не военный.
– Я тебя уговариваю прямо как девицу! – Колька заржал. – У тебя, маньячило, вся стена в книгах по военному искусству. Ты хоть догадывался, откуда этот бзик?
– Одно дело – теория! – неуверенно отозвался я. – А на практике…
– Ты, чем ныть, лучше скажи, когда тебе идти. И как.
Я слегка обиделся.
– Это не нытье! Ты хоть представляешь себе ситуацию? Живешь себе, живешь и вдруг – такая ответственность! Это ведь… А! Что там говорить!.. Да, я очень хочу им помочь. Мне дорог тот Мир, черт подери. Я люблю его! Но и этот мне дорог. И это разрывает меня на части!
– Не кипятись, – Коляныч опустил голову, – я же сказал, что шучу. А насчет твоего выбора… Видимо, придется искать такой вариант, который перекроет обе возможности. Ну хотя бы частично. Конечно, легко сказать, но ты все же попробуй. Вопроси Руны, в конце концов… И ты не сказал когда. Он, этот Марн, ничего больше не говорил?