Тени предательства
Шрифт:
– Даже ты уверен, что лорд Керз умрет? Даже ты, преданная обезьянка, махнул на него рукой, как на покойника? Трез, а что ты станешь делать, когда больше не сможешь питаться грязью с подошв нашего господина? Мне будет очень грустно смотреть, как ты умираешь с голода.
Архивариус вернулся к своим пергаментам, продолжая улыбаться в респиратор.
– Я знаю твой секрет, Яго.
– У меня нет секретов.
Трез провел кончиками пальцев по нострамским буквам, следуя за течением написанных чернилами слов.
– Он мне рассказал, Яго. Он все
Севатар, не мигая, наклонил голову.
– У меня нет секретов, - повторил он.
– Тогда почему ты бежишь от сна, Первый капитан? Почему заставляешь себя бодрствовать недели напролет? Почему, если у тебя нет секретов, ты просыпаешься с холодной кровью в колотящемся сердце в те редкие ночи, когда уступаешь сну?
Улыбка Севатара была такой же холодной и застывшей, как растянутые предсмертные гримасы всех трупов, висевших на цепях в комнате. Он произнес слово, в котором не было ни осознанной угрозы, ни вообще каких-либо эмоций. Одно-единственное слово, чуть громче шепота. Выдох сквозь улыбку мертвеца.
– Осторожнее.
Трезу пришлось отвести взгляд. На сей раз дрожание его рук нельзя было полностью списать на артрит.
– Севатар… - произнес он.
– Ааа, так теперь я Севатар. Ты чуть не заставил меня потерять терпение и теперь решил оказать мне толику уважения, - капитан подошел, сочленения его доспеха издавали гудение. От близкого гула работающего силового доспеха у Треза заныли десны. – Что он тебе сказал, Трез? Чем мой отец поделился со своим маленьким пожирателем снов?
– Правдой, - выдавил старик трясущимися губами.
На лице Первого капитана вновь появилась ухмылка – усмешка лжеца, не затрагивающая темных глаз.
– И ты думаешь, что я тебя не убью прямо здесь и сейчас?
– Примарх…
– Примарх лежит при смерти на борту другого корабля. Да даже если бы он прямо сейчас вошел сюда, думаешь, меня это волнует? Ты отвратителен, старик, - Повелитель Ночи сжал челюсть человека пальцами перчатки. Поворот и легкое нажатие – и череп архивариуса раскололся бы в руке воина. – Вонь твоей вялой крови и изношенной кожи… Угасающий ритм дряхлого сердца у тебя в груди… А теперь еще столь опасные слова из неосторожных уст, – Севатар выпустил голову старика. – Тебя легко ненавидеть, Трез.
– Я могу помочь тебе. Вот почему я хотел поговорить. Я могу помочь.
Севатар поднялся на ноги и на ходу потянулся за шлемом.
– Мне не нужна твоя помощь.
Трез прокашлялся. Его голос был хриплым от неуверенности.
– Больше не помогает, да? Тренировка. Медитация. Ты не можешь удерживать боль внутри, как мог когда-то.
Воин не обернулся.
– Ты ничего не знаешь, человек.
– Ты лжешь, Яго.
Севатар скрыл белое лицо под череполиким шлемом. Сверху возвышался мрачный гребень в виде крыльев нетопыря из темного железа.
– Я сын мира без солнца и до мозга костей принадлежу к Восьмому Легиону. Конечно, я лгу, Трез. Мы все так делаем.
ГЛАВА III
Вернулось навязчивое ощущение боли, которая пульсирующими волнами накатывалась на ту сторону глаз. Когда тупая боль достигала своего пика, и он осмеливался понадеяться, что сейчас та уйдет совсем, она снова навалилась с нежеланной настойчивостью.
Севатар потер сухие усталые глаза большим и указательным пальцами. Он не нуждался в ретинальном дисплее шлема, чтобы узнать, что не спал две недели. Он чувствовал каждый их час.
– Капитан? – раздался женский голос.
Он поднял взгляд от расположенного перед глазами тактического гололитического экрана и увидел темноволосую женщину в мятом летном костюме, держащую под мышкой шлем с забралом. Пока Севатар глядел на нее, его снова захлестнули звуки мостика, которые разрушили остатки хрупкой концентрации. Он изо всех сил постарался не обращать внимания на шепот, бормотание, треск и лязг, издаваемые тремя сотнями людей, которые исполняли свои обязанности.
– Говори, командир крыла Каренна.
– При всем уважении, сэр… дерьмово выглядите.
– Что-то это не похоже на уважение. Чего тебе, Тайе?
– У меня плохие новости, сэр.
Севатару не пришлось подделывать улыбку. Плохие новости относились к тому немногому, что неизменно вызывало у него веселье.
– Ну, естественно.
– В систему только переместился «Клинок в черноте». Командор Юл на борту, жив и здоров.
– И он становится новым адмиралом флота. Передай ему мои лицемерные поздравления с должностью, которую он получил исключительно потому, что остался последним офицером флота. Но в чем плохие новости?
– Он проинформировал меня по воксу, что засада стоила жизни командиру крыла Вериту. «Пустотные кондоры» погибли все до последнего. Хотите ли вы, чтобы я дала «Клинку» эскадрилью истребителей с одного из кораблей?
Севатар отмахнулся от вопроса.
– Спрашивай у нового адмирала, пусть он играет в эти игры. Мой единственный приказ – ты и «Скрытые» должны оставаться на борту «Сумрака».
Каренна отсалютовала по обычаю VIII Легиона, растопырив кисть, словно лапу, и коснувшись груди пальцами – символ подчинения, предложение командиру самого своего сердца. Еще одна традиция банд, тянувшаяся на протяжении многих лет. На Нострамо она всегда значила куда более буквальное и грубое предложение – настолько искреннее заверение, что говорящему вырезали сердце из груди, если обнаруживали, что он солгал или ошибся.
– Ваша вера в меня и моих людей весьма отрадна, капитан.
Севатар уже снова смотрел на гололитический дисплей, наблюдая за симуляцией доступных варп-маршрутов, ведущих из системы.
– Ступай, Тайе.
– Есть, сэр.
Глядя, как она удаляется, Севатар, наконец, бросил тактическое планирование.
– Эй ты, - обратился он к ближайшему сервитору.
– Да, - отозвался тот безжизненным голосом. Казалось, бионические глаза существа не в состоянии ни на чем сфокусироваться.