Тени прошлого
Шрифт:
За дверью послышались шаги. Тяжелые, грузные шаги.
«Неужто техник, ремонтируя свет, одевает «Кирасир?», — мелькнула мысль, а затем всё существо подполковника охватил дикий ужас.
Он знал, что за дверью шагает совсем не техник, и что шаги направляются именно к его двери, двери каюты номер семь второго коридора эсминца «Лазарус». Он знал, что весь экипаж давно уже мёртв, а, вызывая техника по внутренней связи, он сообщил ЕМУ своё местонахождение, потому что ОН в этот момент был в техкомнате и выскребал остатки мозгов из головы корабельного слесаря.
Шаги принадлежали не боевой броне. Ходи броня самостоятельно, это было
В конце концов, шаги остановились напротив каюты. Мгновение стояла тишина, а затем с той стороны толстой стальной двери послышался леденящий кровь вой, или визг, или крик беснующейся ведьмы. Крик не мог принадлежать этому миру, потому что был слишком ужасен. Крик принадлежал миру вечной Тьмы и дикого Ужаса, жестокой Боли и мучительных Страданий; крик принадлежал Аду.
Кто ещё будет сомневаться, существует ли Ад? Нате, пожалуйста, послушайте это скрипение мертвых душ за дверью седьмой каюты. Послушайте и скажите, кому оно принадлежит. Если не можете подобрать нужных слов, то я скажу за вас: это крик Зла, когда оно выходит на охоту. На охоту в наш мир. И целью этого Зла, настоящего первобытного Зла, существовавшего задолго до рождения первых звезд, всегда было порабощение, уничтожение и забытье этого мира, нашего мира.
Сим-сим, не открывайся никогда…
С той стороны двери послышался глухой удар. Затем ещё один, более сильный и громкий, затем ещё, и так, пока удары не превратились в барабанную дробь, а потом и вовсе не слились в непонятную какофонию звуков, сводящую с ума. Внезапно удары прекратились. Прекратились, потому что…
Сим-сим, не открывайся никогда!
…Дверь с шипением ушла вверх. Воздух, звенящий в такт пульсациям потолочного освещения, наполнился противным запахом гниющего мяса и бесплодной кладбищенской земли. В каюту, ударяя копытами и размахивая жилистыми лапами, вошел демон планеты 54-ON122; демон не ставшего человеческим мира под названием «планета Зеленая»; демон, которого убили разгерметизацией кабины десантного бота, когда он прибыл на «Колумб-4»; демон, который ожил и теперь хочет одного — смерти подполковника Роя Симмонса, бывшего капитана колонизатора.
Ноги отказывались двигаться, как бы подполковник ни пытался сдвинуться с места. Пальцы рук с кровоточащими, оторванными ногтями судорожно скребли пластик пола, оставляя на нём светлые царапины и красные полосы.
В два шага приблизившись к подполковнику, демон опустил свою безобразную рогатую башку с вечным оскалом острых как бритва зубов, поднёс её к лицу бывшего капитана так близко, что чувствовался космический холод, исходивший из его ноздрей. И заглянул ему прямо в душу своими страшными, кровавыми глазами, в каждом из которых было по два огромных как блюдца зрачка.
Подполковник, седой от ужаса, не замечал боли в пальцах, которые стёр уже до костей.
Демон, выгнувшись точно котяра, издал пронзительный вопль. Багрово-красная кожа его начала меняться в цвете, пока не превратилась в сверкающую сталь; мигающий свет в отражениях его тела разлагался на все цвета спектра.
Снова глянув на человека, потусторонняя тварь в последний раз взвизгнула, широко разинув пасть, и набросилась на подполковника. Внутри, глубоко в глотке демона седой, ополоумевший от нереального ужаса Рой Симмонс успел увидеть ухмыляющееся
…Проснулся.
Ощущение реальности постепенно возвращалось к Симмонсу.
Дурацкий сон.
Ночные кошмары и раньше случались, подкрадывались к спящему подполковнику и заставляли его, вскакивая с постели, сильно сжимать челюсти — пока зубы не начинали противно ныть, — чтобы удержать крик ужаса в горле. Когда всё это началось, не помнил даже сам Симмонс, но последнее время — время, проведенное в миссии на борту «Колумба-4» — дурацкие сны не приходили.
Подушечки пальцев были красные, а ногти болели. Значит, скребя во сне пол, он чуть было не разорвал простыню. Что ж, настоящие кошмары оставляют следы не только в душе, но и на теле. Майка липла к коже, намокшая и потемневшая от пота.
Поднявшись с постели, подполковник взглянул на дверь — та, естественно, была закрыта; огонек на терминальной панели ровно горел зелёным светом, говоря, что дверь абсолютно исправна. Исправен был и верхний свет, который Симмонс забыл выключить, когда ложился спать. Впрочем, последние несколько лет он всегда «забывал» выключать свет в каюте или же — если ночевал на планете — в комнате.
Взяв почти пустую бутылку виски, стоявшую у изголовья постели на тумбочке, подполковник поднёс было её ко рту, но передумал и поставил обратно. Виски «Лиздей», а не какие-нибудь «Скотч» по полсотни баксов за бутылку; от этой чертовой дешевой выпивки всегда болит голова, причем не важно, выпил ты один единственный стакан или целую бутылку. «Лиздей» на Римане-2 — планете, где расположена эскадрилья Симмонса — стоит меньше пяти долларов, но хуже «Скотча» в тысячу раз.
Больше месяца не прикладывался он к спиртному.
Дурацкий сон.
Телепроектор на стене показывал серую картину скольжения: на торсионных скоростях, в окружении облака несуществующей материи разглядеть что либо в окружающем пространстве просто невозможно. Лишь серая завеса аномальных полей, в которой нет ничего интересного.
Хронометр на руке показывал, что подполковник проспал почти шесть часов. Сейчас на корабле как раз время завтрака, а есть хочется сильно. Ночные переживания взяли много энергии, и необходимо подкрепиться.
Симмонс прошёл в санузел и принялся умываться. Полностью готов — умыт, побрит, одет в форменный китель — он был уже через десять минут.
Подойдя к двери, подполковник помедлил, занеся палец над кнопкой «Открыть».
«Сим-сим…», — подумал он и ухмыльнулся. Дверь с тихим шипением ушла наверх.
В коридоре свет тоже был в порядке. Ходят слухи, что на военных кораблях дальнего следования царит бардак и разруха, что всё разворовано или переломано, а экипаж сплошь состоит из хронических алкоголиков и наркоманов, но подобные сплетни ни на чем не основаны и вообще глупы. На любом военном корабле, будь то эскадренный миноносец, ходящий в далекие походы, или полицейский крейсер, патрулирующий окрестности планеты, всегда примерный порядок и чёткая дисциплина. Ни одно гражданское судно не в состоянии конкурировать по этим параметрам с боевыми кораблями. Эсминец «Лазарус» не был исключением, поэтому даже в камерах утилизации всегда исправно работала подсветка, и с любого терминала внутренней связи можно было всегда связаться с дежурным.