Тени прошлого
Шрифт:
Ночевать Михаил остался у нее. Родители не препятствовали, но в эту и последующие ночи Козырев предохранялся.
В десять утра он был в кабинете Зуева.
Полковник с ходу спросил:
– Решение?
– Афганистан!
– И невеста согласилась?
– Так точно!
– Не ожидал, честно говоря. Был уверен, что девушка сумеет повлиять на тебя. Но это ваше решение. Пусть будет Афганистан. Я внесу тебя в список, только смотри, Миша, не пожалей потом.
– Не пожалею.
– И что за курсанты пошли? Им карьеру на блюдечке, можно сказать,
– Спасибо, товарищ полковник. Разрешите идти?
– Иди!
Козырев прошел в казарму.
Вскоре он получил отпуск, который они с Ольгой провели в деревне у ее бабушки, а потом наступил час долгой разлуки.
Гогидзе вернулся недовольный и заявил:
– Миша, представь, вызывают меня в парк, а там всего-навсего надо подзаправить БРДМ. Ну не борзость?
– Что на улице? Внутри душновато стало.
– Афганец идет. Я же говорил тебе. Вопрос, накроет полк или мимо пройдет. Лучше уж пусть стороной проскочит, а то потом задолбаемся пыль убирать. Так что, в нарды?
– Давай, раз обещал, но один кон.
– Пойдет.
Нарды являлись самой любимой забавой начальника службы ГСМ. Надо признать, играл он виртуозно, ставил шашки в нужное место сразу, не раздумывая.
Во время игры пришли и другие соседи Козырева, два старших лейтенанта, заместитель командира ремонтной роты Говоров и помощник начальника автомобильной службы Лебедев. О последнем шла молва, что скоро его переведут на должность заместителя командира артиллерийского дивизиона.
Они разделись, Говоров пошел в душ.
Гогидзе, как и всегда, выиграл, чем был ужасно доволен.
– Надо было на пузырь водки играть, – проговорил он, захлопывая доску с шашками и кубиками.
Лебедев усмехнулся и заявил:
– Тогда, Гоша, ты уже спился бы.
Капитан снисходительно посмотрел на помощника начальника автомобильной службы.
– Где ты видел, Леша, чтобы грузин спился? У моего деда в селе полный подвал вина. И не какой-нибудь бормотухи, а самого настоящего, чистого и сладкого, как губы нашей официантки Риты, ароматного, как ее же духи. Двадцать бочек. У нас вино вместо воды пьют, а ты!..
Вернулся Говоров, в душ собрался Лебедев.
Тут за окном резко потемнело, модуль содрогнулся от сильного порыва ветра. Афганец пожаловал в гости.
Свет вырубился. Песчаная буря накрыла территорию, занятую полком, и кишлак Хакар.
– Твою мать!.. – выругался Говоров. – И чего я мылся?
В отсек заскочил полуголый Лебедев и тоже высказался весьма нецензурно.
Стало темно как ночью. Песок бил в стекло как капли дождя.
Афганец пробивался внутрь. Пыль и песок забирались под форму, в постели, в каждую щель, за считаные минуты покрыли тонким слоем пол и мебель.
На этот раз буря длилась недолго – минут двадцать. Следом пошел дождь, первый в этом сентябре. В горах послышались громовые раскаты.
– Полный комплект неудобств, – резюмировал Гогидзе.
Но все заметили, как стало прохладней.
Потом офицеры занялись уборкой. Первым делом они вытряхнули одеяла, выбили матрасы, подушки, форму, затем взялись за отсек.
Над перевалом
Глава 2
В 19:00 лейтенант Козырев пришел в расположение роты.
Появился дежурный, доложил, что происшествий не случилось. Внутренний наряд недавно вернулся с развода, шла смена.
– Оружие принял? – спросил заместитель командира роты.
– Так точно, товарищ лейтенант, – ответил сержант Ревенко. – Все приняли. Да с чем тут возиться-то? Две палатки, семьдесят коек.
– Пойдем, посмотрим, что в палатках.
Лейтенант и сержант прошли внутрь.
Известие о том, что появился заместитель ротного, облетело подразделение, когда Козырев вышел на плац. Деды успели встать с коек, парни с сигаретами переместились в курилку, дневальные привели себя в порядок. Последствия урагана уже были ликвидированы, территория выметена. Бойцы писали письма, гладили форму в бытовке, копались в своих дембельских чемоданах. В общем, все спокойно. То же самое и во второй палатке.
Прибежал дневальный, отправленный в столовую, доложил, что там все готово. В 20:00 заместитель командира первого взвода построил роту и повел ее на ужин.
Лейтенант пошел следом. Ужин тоже прошел обыкновенно, как и всегда. Ничего нового. Все одно и то же.
Из солдатской столовой Козырев пошел в офицерскую. Людей там было еще мало. За столом он сидел один.
Лейтенант покурил на улице. До отбоя оставалось два часа. Михаил решил зайти к ротному.
Старший лейтенант Бутаев находился в отсеке вместе с товарищем, командиром ремонтной роты. На столике открытая банка тушенки, хлеб, сало, непонятно откуда взявшееся, нарезанное крупными кусками. На полу шумел электрочайник.
Бутаев затушил окурок в пепельнице из панциря черепахи и воскликнул:
– Миша, ты вовремя! Что в роте?
– Нормально, командир. Ужин прошел, свободное время.
– Бухих не заметил?
– Нет. Откуда им взяться?
Бутаев кивнул на Игнатенко.
– Саша у себя двоих поймал. В станции ремонта и зарядки аккумуляторов на базе «ЗИЛ-131» через дистилляторы самогон гнали. Напробовались так, что ни бе ни ме сказать не могли, а вот пойла в машине не было. Это при том, что они заквасили виноград в столитровой бочке. А что это значит? То, что самогон ушел в роту. Оттуда и к нам дойдет. Бойцы-то практически вместе живут.
– Не заметил.
– Обкуренных?
– Тоже вроде никого.
– Как на отбой пойдешь, посмотри Губаханова. Он частенько балуется анашой.
– Где берет?
– У Курбана, афганца, который хлеб печет.
– Это старик, который лепешки в офицерскую столовую привозит?
– Да.
– Почему ему позволяют доставлять в часть наркотики?
– Никто ему ничего не дозволяет. Да и наркота идет не только через него. Пехота с выходов на караваны столько анаши привозит, что можно в Кабуле лавку открывать. Нормально было бы. Неплохой бизнес.