Тени Рима
Шрифт:
Дня через два после убийства Антеи так сложилось, что Джону не нужно было в университет и на языковые курсы (Стэмфорд скинул ему и эту подработку тоже), а телефон Шерлока загадочно молчал, не требуя быть в десяти местах одновременно. Оранжевое скорбное солнце уже закатилось куда-то за соседние крыши, теперь только изредка показываясь между домами. Комнату ударами кнута исполосовали густые, черно-кирпичные тени, и еще тек откуда-то невыносимо сладкий, отчасти помоечный запах, от которого раскалывалась голова.
Джон пытался
— Скажи, Джон, если бы мне потребовалась помощь…
— По-моему, я тебе не отказывал пока, — суховато произнес Джон, опуская газету.
— Нет, пожалуй, нет… — Шерлок задумался. Потом с ленцой добавил: — А если бы ты выяснил, что я не тот, за кого себя выдаю? Не тот, кем все меня считают?
— Ты и так неведома зверушка, никто тебя толком не знает, — Джон тотчас перестал потеть, ему даже сделалось отчего-то холодно. Но все силы уходили на то, чтобы не показать дурацкое мрачное предчувствие, появившееся в середине разговора. В Афганистане он в такой ситуации падал в пыль и сжимал автоматный приклад, здесь же упасть было некуда, потому наваливалось ощущение тоскливой обреченности.
— А если бы я в самом деле был неведомой зверушкой? — насмешливо спросил Холмс. — Даже так: чудовищем? Ты и так знаешь, что я социопат, почему-то это тебя не оттолкнуло… Но где-то же должна быть граница, Джон? Ты, вроде бы, хороший человек…
«Хороший человек» Шерлок произнес с такой насмешкой, что Джона чуть было не передернуло.
Читать окончательно расхотелось, сделалось муторно и горько. Он отложил газету в сторону. Пора бы уже привыкнуть, черт…
— Я не супермен, Шерлок, — Джон посмотрел на соседа прямо. — Я не могу прочесть твои мысли, и вообще, избавь меня от этих философских вопросов. Пока ты не дашь мне оснований считать, что ты псих, преступник или я не знаю кто… в общем, до тех пор я собираюсь помогать тебе в расследованиях и делить с тобой квартиру.
— Почему? — Шерлок склонил голову.
— Потому что мне это нравится, почему же еще, — буркнул Джон, почувствовав, что нащупал почву под ногами. — Я, как всякий нормальный человек, эгоист. И не мазохист, между прочим.
— А если бы я попросил тебя о… о чем-то большем? — как-то особенно длинно, загадочно протянул Шерлок.
— О нет, — Джон нервно рассмеялся и прикрыл лицо рукой. — И так нас половина полиции ди стато считает парочкой! Ты меня отшил в первый вечер, помнишь?.. Хотя я даже не предлагал.
— Разумеется, — кивнул Шерлок. — Твое тело для меня не более интересно, чем любой другой кусок мяса. Точнее, сейчас — несколько более интересно, но не думаю, что тебе такой интерес придется по душе.
— Это точно, — кивнул Джон серьезно. И он почти не лукавил: Шерлок его, безусловно, интриговал, в том числе и в сексуальном смысле, но… нет. Все-таки Джон еще не окончательно утратил инстинкт самосохранения. — То есть польщен и все такое, но предпочел бы остаться друзьями.
— Если получится, — сухо произнес Шерлок. —
После чего поднялся, накинул пиджак (Джон всегда поражался, как он ходит при полном параде в самую жару). Помялся на пороге.
— Будь осторожен, Джон.
В тени около двери лица его почти не было видно, а голос показался надтреснутым, изломанным.
Шерлок вышел, не позвав Джона за собой. А Джон даже не подумал о том, чтобы последовать за ним. Газету он тоже, правда, не подобрал. Наклонился в кресле вперед, положив голову на сцепленные руки и думал, думал…
Шерлок ушел, и в квартире сразу стало невыносимо. Почти холодно, почти зябко. Как-то вспомнилось, что дом старый, сырой. Что окна гостиной выходят на неопрятную мусорную кучу — в центре Рима вообще на удивление грязно, с Лондоном не сравнить. А еще сделалось серо, безнадежно, и подумалось, что к студентам завтра совсем не хочется…
В Афгане с Джоном такое уже бывало. Не простая депрессия, а ледяное, колкое предчувствие. Еще случается, когда смотришь в прицел. Смаргиваешь, напрягаешь глаза, и тут же все проясняется, становится немного иным. Четче, резче. Сердце начинает биться медленнее, пропускать удары, и в этой новообретенной резкости видны какие-то новые, иные щели между тенью и предметом. Иные пространства. В них можно проскользнуть. Или выскользнуть.
Или… оттуда может что-то выбраться.
Что-нибудь мелкое, серое и сморщенное, вроде дохлой пустынной кобры. Дохлые пустынные змеи, знаете ли, опаснее живых. Жалят в самое сердце.
…Джон почуял очень вовремя. Развернулся, выдергивая из кобуры под свитером пистолет, и направил оружие на незваного гостя.
Джон раздобыл браунинг почти случайно, во время одного из их первых совместных дел. Просто подобрал. Его тогда обожгло это невыраженное сходство между цивилизованным европейским городом и полем боя. Холмса поблизости не было, если он и заметил, то не подал виду.
— Вы меня ждали, — проговорил невысокого роста серолицый человек, непринужденно сидящий в шерлоковом кресле. Джон сразу же окрестил его Пыльным.
— Почуял, — поправил Джон. — Минут пять назад. Как раз хватило дойти до спальни.
— О, изумительно, — пыльный вздохнул и положил на подлокотники кресла руки без кистей. — Присаживайтесь, мистер Уотсон. Пистолет против меня бесполезен, а убивать я вас не собираюсь. Пока все вам не объясню, я имею в виду. А после этого… что ж, иные мне даже помогали.
Шерлок и Майкрофт встретились на нейтральной территории — в общественной библиотеке. Они оба любили библиотеки; собственно, то были немногие места, которые представители семейства Холмс вообще имели возможность оценить.
Атмосфера здесь сложилась подходящая — по крайней мере, так решил Шерлок, опираясь на балюстраду перил и глядя на кроваво-красные отпечатки окон, упавшие вниз, на паркетный пол холла.
— Меня удивляет твоя беспечность, младший, — вполголоса, почти угрожающе, проговорил Майкрофт.