Тени Севера
Шрифт:
Как бы то ни было, я начал задумываться, что будет с семьёй, если мы не вернёмся. Мы редко задумываемся о своей смерти, и обычно живём, полагая себя бессмертными. Рано или поздно мир доказывает нам, что это не так, и тем, кто от нас зависит, при этом часто приходится нелегко. Кто мог бы меня заменить? Мама вряд ли подхватит упавшее знамя — она так и будет заниматься своей клиникой, даже не задумываясь, что её деньги — это просто деньги, а вовсе не состояние, на котором может основываться благополучие семьи. Деньги уходят так же легко, как и пришли, а состояние приумножается
Одним словом, умирать мне было ни в коем случае нельзя, и эта мысль здорово портила мне настроение. Не говоря уж о том, что размышления на эту тему вообще хорошему настроению не способствовали. Хотя не преувеличиваю ли я свою незаменимость? Могилы полны незаменимыми, но мир от этого вовсе не рухнул, даже наоборот, живёт и процветает.
За тяжёлыми думами я даже не заметил, как мы доехали до Масляного конца.
— Как у вас дела — всё спокойно? — поинтересовался я у заглянувшего в машину старшего охраны.
— У нас сейчас всегда спокойно, господин, — усмехнулся тот. — Как Мокшев съехал, так сразу стало спокойно.
Федот Мокшев выпил у нас немало крови — главным образом своей уверенностью, что он имеет полное право гонять по улицам изрядно поддатым. Правда, за свои права он боролся, только будучи пьяным, а трезвым вёл себя довольно смирно, но поскольку пьяным он бывал часто, то в конце концов достал нас окончательно, и мы заставили его съехать. Я незаметно поморщился — методы при этом пришлось использовать довольно грязные, так что гордиться победой определённо не стоило.
— Так он что — единственным скандалистом был? — слегка удивился я. — Больше ни с кем проблем нет?
— Ещё двое есть проблемных, но когда мы за Федота всерьёз взялись, они на это дело посмотрели и сразу успокоились. Больше не скандалят — смотрят волком, но молчат.
— А эти из-за чего скандалили? Тоже по пьяни?
— Да нет, они больше из-за денег. Особенно счета за охрану им не нравились — постоянно у нас на пропускном выступали насчёт того, что им это не нужно, и вообще что мы дармоеды, и их грабим.
— Не устаю я удивляться людям, — покачал я головой. — Нравятся им чистые улицы, но пусть за уборку кто-нибудь другой платит. И в безопасном квартале им нравится жить, но только если охрану другие оплачивают. А то, что их дома сейчас стоят в два раза дороже, чем в соседних районах, это как бы само собой случилось, и они за это никому ничего не должны.
— Всем нравится, когда другие за них платят, — мудро заметил боец, — только не у всех хватает духу это требовать.
— Это верно подмечено, — хмыкнул я. — Ладно, если опять решат поскандалить, посылайте ко мне. Скажите, что я с интересом выслушаю их соображения, почему мне следует оплачивать их счета. Демид, — обратился я к водителю, — езжай до управления один, а я пешком прогуляюсь.
Прогулка немного развеяла мрачные мысли, и к тому времени, как я добрался до здания управления, я уже был способен оценивать ситуацию
— Надо бы кое-что обсудить, Кира, — сказал я ей. — Только не здесь. У тебя кабинет прослушивается, а дело семейное. Лучше пойдём, в садике погуляем.
— Почему вы думаете, что мой кабинет кто-то прослушивает? — до глубины души поразилась Зайка, и в растерянности даже споткнулась, вылезая из-за стола. Наивная.
— Я очень удивлюсь, если нет, — усмехнулся я. — Да и мой тоже наверняка слушают. И не кто-то, а люди князя. Курт Гессен своё дело знает отлично, так что наверняка навтыкал здесь артефактов ещё на этапе строительства.
— И что делать?
— Да ничего не надо делать, пусть слушает. Если прослушку убрать, князь обязательно начнёт что-нибудь подозревать, а так ему спокойней будет. Просто о семейных делах не надо здесь болтать, вот и всё.
Зайка выглядела потрясённой. Всё же в чём-то этот мир совсем какой-то неиспорченный, даже главы семейств часто не принимают во внимание вероятность прослушки. Курт этим, конечно, радостно пользуется. Может быть, это потому, что здесь практически отсутствует жанр шпионской литературы? Для человека, привычного к тотальной слежке за гражданами, такое простодушие выглядит по-деревенски свежо.
— Так что за семейное дело? — осторожно напомнила она.
— Ах да, — пробудился я от своих мыслей. — Мы с Леной очень скоро уезжаем в экспедицию с Драганой Ивлич. У меня есть подозрения, что экспедиция может оказаться опаснее, чем мы думаем, да и вообще дурные предчувствия. В общем, нам с тобой нужно обсудить, что тебе делать, если мы вдруг не вернёмся. Я, конечно, надеюсь, что до такого дело не дойдёт, но на всякий случай надо предусмотреть все варианты.
Зайка была в шоке и не могла вымолвить ни слова. Неплохо я её ошарашил, надо как-то возвращать её в нормальное состояние, а то у нас так и разговора не получится.
— Кира, не надо так реагировать, это же гипотетическая возможность. Просто поездка опасная, и лучше быть готовым ко всему.
— Надо отказываться! — решительно заявила она, наконец снова обретя способность говорить.
— Невозможно, — с сожалением ответил я. — Это было бы недостойным поступком. И дело не только в том, что после этого для нас с Леной окажется закрытым путь Владения. Мы все получим проблемы. Семейство навсегда потеряет поддержку княжества, и с нами больше не станут иметь дело. Это будет нашим концом.
— И что, неужели ничего нельзя сделать? — хмуро спросила она.
— Ничего не сделать, Кира, — вздохнул я. — Такой вот парадокс — чем выше ты забираешься, тем меньше у тебя свободы. И хватит об этом. Давай поговорим о гипотетической ситуации, в которой мы с Леной не вернёмся. Главой семейства станет наша мать, потому что другой кандидатуры нет, но она вряд ли будет заниматься делами семейства.
— Есть ещё Эрик, — с намёком напомнила она.
— Вполне возможно, что мать отдаст ему формальное главенство, — согласился я. — Но как ты думаешь — он сможет руководить семейством?