Тени сна (сборник)
Шрифт:
Пройдя узкими улочками Пата к древней, утратившей свое значение крепостной стене, сенатор вышел за пределы старого города на улицу Северного предместья, отличавшуюся шириной и простором — дома здесь, в расчете на уединение, строили добротно, с размахом, на больших участках. Вместо бесконечных каменных заборов старого Пата, напоминавших дувалы мусульманских городов, по краям улицы тянулись густые, высокие, в полтора человеческих роста живые изгороди с редкими темными проходами-лабиринтами, скрывавшими дома от постороннего
Крон свернул в один из таких проходов и вышел к дому Пильпии. Перед фасадом дома старый жилистый раб в поношенной, но чистой тунике неторопливо, со знанием дела подстригал кусты паприса. По тому, с каким старанием он придавал им декоративную форму, чувствовалось, что делает он это с любовью. Пильпия в шутку называла раба личным садоводом-дизайнером, и кличка «Дизайн» прочно укрепилась за ним, поскольку о настоящее имя старика-нумерийца — Крипчтрипрат — можно было сломать язык. Впрочем, Крон не знал его имени. Точнее, ему не положено было знать. Имя было известно вольному морскому торговцу Тонию Берку.
Увидев сенатора, садовод-дизайнер опустил стрижницы и низко поклонился. Крон чуть было не поздоровался, но вовремя спохватился.
— Где госпожа? — хмурясь, спросил он.
— В бассейне, господин.
Крон кивнул и пошел по аллее вокруг дома. Во дворик с бассейном можно было пройти и более коротким путем — через комнаты дома, но после душных, пыльных улиц города сенатор предпочел дорогу через сад. Сзади вновь послышалось неторопливое щелканье стрижниц.
Пильпия, официальная содержанка сенатора Крона, лежала на воде в центре небольшого, хорошо прогреваемого солнцем бассейна. Закрыв глаза, она, похоже, дремала. Крон улыбнулся, сорвал с куста цветок багреца и бросил ей на грудь. Она вздрогнула и открыла глаза.
— Привет! — махнул ей рукой Крон.
Пильпия улыбнулась и взяла цветок в руки.
— Здравствуй.
Крон протянул ей руку, она ухватилась, и он легко выдернул ее из бассейна.
— Ну, здравствуй еще раз. — Крон привлек ее к себе и поцеловал в мокрую щеку.
— Соскучился? — заглянула она ему в глаза.
— Очень.
Пильпия весело рассмеялась и брызнула на него каплями с цветка. Затем взяла у подошедшей рабыни купальную простыню, вытерла волосы и промокнула лицо.
— Идем.
Она подхватила Крона под руку и повела в дом.
В спальне она легла на ложе, опершись на локоть, а Крон сел напротив на пол, на чью-то лохматую шкуру и, прислонившись спиной к стене, блаженно прикрыл глаза.
— Хорошо… — выдохнул он. — У тебя я чувствую себя опять человеком. И не надо играть чью-то роль… Мне порой кажется, что я марионетка. Ни шага без инструкции, ни слова без…
— Опять хождение Гарун-аль-Рашида в народ? — прервала его Пильпия.
Крон открыл глаза и развел руками.
— Да, невесело быть твоей содержанкой. У меня на сегодня были свои планы…
— Госпожа, —
Пильпия недоуменно посмотрела на Крона. Он покачал головой.
— Гони в шею! Пусть приходят к нему домой!
— Кто? — вдруг передумал Крон.
— Некто Гирон.
От неожиданности Крон выпрямился. Вот уж чье имя он не ожидал услышать.
— Зови.
Пильпия удивленно подняла брови, но промолчала. Рабыня бесшумно отошла, только колыхнулась тяжелая завесь, и через некоторое время послышался приближающийся стук деревянных подошв по каменному полу.
Бесцеремонно отодвинув в сторону завесь, в спальню быстрым шагом вошел Гирон. Борода его была всклокочена, глаза горели. Казалось, он сейчас, как Архимед, закричит: «Эврика!» К счастью, бежал он по улицам Пата не голый, но тоже в непотребном виде — в мятой ночной рубахе без рукавов и даже не подпоясанный. В руках он сжимал свиток.
— Гелюций! — вместо приветствия крикнул он. — Есть идея!
И осекся, наткнувшись взглядом на Пильпию. Пильпия спокойно встретила его взгляд, с интересом рассматривая патского механика-самоучку, о котором была наслышана. Но чем дольше они смотрели друг на друга, тем более в ее глазах нарастало льда.
— Может быть, он, как ты говорил, действительно человек большого ума, — резко сказала она на линге Крону и набросила на себя покрывало, — но сейчас на его лице я ничего, кроме похоти, не вижу.
Гирон не понял, что она сказала, но интонация не оставляла сомнений. Он густо покраснел, как от пощечины, и повернулся к сенатору.
— Я хочу уйти из печатни, — глухо сказал он.
— Почему? — почти не удивился сенатор.
— Потому, что она уже есть. И мне она стала неинтересна. И потом, ты сам предложил мне думать и искать идеи.
— И какая же идея у тебя сейчас?
— Клепсидра.
— Ну? — удивилась Пильпия. — А мне казалось, что ее уже придумали…
— Женщина! — резко сказал Гирон. Глаза его горели недобрым огнем. — Почему ты вмешиваешься в разговор мужчин? Твой удел — любить, рожать детей и поддерживать жизнь домашнего очага. Творчество же оставь мужчинам!
Пильпия расхохоталась. Казалось, Гирон сейчас взорвется, но Крон встал со шкуры и мягко взял его за локоть:
— Ну, показывай, что ты принес.
Гирон сдержал себя, отвернулся от Пильпии и передал сенатору свиток.
— Смотри.
Крон развернул лист, внимательно изучил рисунок и удовлетворенно прицокнул языком. На бумаге было изображено подобие механических часов. Даже до зубчатой передачи Гирон додумался. Правда, вместо стрелок Гирон предлагал круг с прорезью, а в движение часы приводились падающей на гребное колесо струей воды.
— Хвалю.
— Я пришел не за одобрением, а за советом. Крон вопрошающе посмотрел на Гирона.