Тени снов
Шрифт:
Ромку проняло. Мы были добрыми приятелями, но сейчас я перешел грань. Он встал, склонился надо мной.
– Умирать не тороплюсь! И на омоложение заработаю! Да хоть сейчас помирать – найду, что вспомнить – сорок три жемчужины свои, жену, пацанов! А ты, Лешка, что вспомнишь? Детские свои скульптурки? Кстати, из чего ты их лепил, обличитель? Вот они-то… как раз… Если бы на Терре настоящие художники знали… в руки бы их не взяли!
Я молчал. Потому и перестал, чего уж скрывать. Как узнал, что такое на самом деле попадающиеся в лесах янтарные кругляши, из которых
– Беспутный! – жестко сказал Роман. – Может, собрать тебе общиной денег на билет? Ты же сам никогда не заработаешь, тебя и так всем миром содержат!
Я вскочил – земля под ногами качнулась, но я устоял, и быстро пошел прочь от клуба. Алкоголь будто перестал пьянить, видно, слишком много адреналина выплеснулось в кровь. Ромка, который горячился редко, а остывал быстро, замолчал, и неуверенно крикнул вслед:
– Эй, да перестань ты, на правду не обижаются!
Не останавливаясь я шел вперед, к кромке поля. Да, да, я хочу убраться отсюда! Я всю жизнь об этом мечтал! Но не мог же я, пацан, улететь на сказочную, великую, древнюю Терру, когда болела мать! И с этим проклятым набором волонтеров… ну не хотел я руку ломать, кто ж такое захочет, я себе тренировку устроил, решил показать все, на что способен, комиссии, а тут…
И сегодня. Шла в руки удача, шла жемчужина огромной цены. Сдал бы ее в контору, получил чек… и через неделю, на туристическом лайнере «Афанасий Никитин», что раз в полгода останавливается у планеты, отправился бы в метрополию.
А теперь – конец. «Всем миром на билет» мне не скинутся, это уж точно. Вместо того придет батюшка Виталий, выпьет со мной, или травки покурит, если пост, посмотрит укоризненно в глаза, начнет говорить о Боге, о судьбе, о том, что я своим безалаберным поведением огорчаю Господа, что последствия – духовные – для меня будут очень прискорбны. И не замечу, как пойду под венец с пожилой, толстенькой, занудливой Ольгой Петровной…
Я пришел в себя, оказавшись на краю взлетного поля. Было совсем темно, и в ночном небе вспыхивали, чиркали, сгорали и тухли звезды. Ну, не звезды… падающие звезды. Наша планета окутана пылевым облаком – из-за него настоящих звезд мы никогда и не видим. Зато каждый миг над головой сгорают тысячи микрометеоритов. Говорят, настоящие звезды точно такие же, только они не мерцают, горят ровно и спокойно. Говорят, что наше звездное небо красивее обычного. Потому и приезжают иногда туристы – провести одну ночь, потанцевать и выпить под мерцающим шатром…
Не знаю.
Я хотел бы увидеть настоящие звезды.
Я хотел бы летать от звезды к звезде. Пройти по планетам Приграничья, посетить Терру. Кем угодно там быть! Хоть золотарем! Но не в нашей дыре! Господи, пусть не верю я в тебя, не верю, но молю, помоги вырваться отсюда! В настоящий, огромный мир, где можно стоять под небом, в котором горят звезды, а не межпланетный мусор! Где происходят настоящие дела!
– Лешка!
Из темноты возникла фигура в форме. Я узнал Дениса – почему-то
– Так и знал, что это ты шатаешься… – уже потише сказал он, подходя. – Все-таки военная территория, приятель!
Я молчал.
– Или я выбыл из разряда тех, с кем ты разговариваешь? – полюбопытствовал Денис.
– Нет… – выдавил я. – Извини. Ты был прав… во всем.
– Надо же, – Огарин развел руками. – Ты признаешь… – он замолчал, подошел ближе, взял меня за руку. – И ты меня извини. У тебя неприятность случилась, а тут я со своими нравоучениями. Не держи зла.
– Мир и любовь, – ответил я. Надо же, способность шутить еще не атрофировалась!
– Да, кстати… мир и любовь… У тебя водичка есть?
Я отстегнул с пояса новую флягу, рефлекторно прихваченную из трактира, молча подал Денису. Тот глотнул, снял фуражку и вылил остатки воды себе на голову. Задумчиво сказал:
– Красиво… все-таки мне будет не хватать вашего неба… Держи!
В его ладони лежала жемчужина. Чуть поменьше той, что я проворонил днем. Но все равно – большая.
– Я глянул по справочнику – должно хватить на билет в метрополию, – сказал Денис. – Бери.
– Нет.
– Что? – Огарин удивленно посмотрел на меня. – Эй, Лешка, привет! Это я! Я взял у тебя флягу воды, а взамен даю эту самую жемчужину. Какая разница, человек предложил обмен, или абори?
– Большая. Абори не знают ей цены.
– Не хотят знать. И я не хочу. Все равно продавать бы не стал, увез как сувенир. Какого черта… лучше тебе помогу. Бери!
– Откуда она у тебя?
Денис фыркнул.
– Оттуда, откуда и у всех. Я ведь дежурю на посту. Гоняю туземцев, если те забредают на взлетное поле. А они, иногда, протягивают мне жемчуг. Зачем обижать отказом ходячие излучатели? Вот откуда жемчужина. И она не единственная, кстати.
– Нет.
– Почему, скажи на милость? Бьют – беги, дают – бери!
– Денис, ты прав насчет судьбы. Не умею я пользоваться ее подарками.
– Так вот он тебе, подарок! Пользуйся!
– Денис, это…
– Что – «это»? Что?
Минут десять мы переругивались. Денис пихал мне в руку жемчуг, а я не принимал его. Я не мог сформулировать, почему не должен был брать жемчуг. Не знал этого сам. Но – не брал.
– Лешка, – Денис наконец-то понял, что меня не переспорить. – Ну в чем дело? Ты говоришь – я прав. Так вот она, судьба!
– Это не судьба.
– А что же тогда?
– Жалость.
Огарин сплюнул. Уже совершенно спокойно спросил:
– А когда будет судьба?
– Я ее узнаю.
– Может ты и прав, – неожиданно заметил он. – Никогда не верь в подарки судьбы. Если не приходится вырывать их зубами – они не вкусные. Молодец, Лешка… Чему-то я тебя научил… все-таки…
Засунув руки в карманы, нахохлившись, он стоял передо мной, разом утратив свой бравый и всегда уверенный вид. Смотрел в искрящееся небо – наверное, для него это зрелище и впрямь необычное, раз никогда не упускает случая полюбоваться.