Тени стёртых душ
Шрифт:
А она стояла в метре рядом и понимала, что имя больше не действует — время истекло. Осталось только сгореть в ночном сиянии звезд, что задорно подмигивают прогнившему миру человеческих надежд и чувств.
— Спи, — на последнем дыхании прикоснулась к его лбу в легком поцелуе и применила заклинание сна, понимая, что это так нечестно с ее стороны.
Но мир давно уже нечестный.
Прикоснувшись ладонью к его щеке, она смотрела в его затихающие
А затем, глотнув прелого воздуха и почувствовав, что сердце уже крошится, произнесла:
— Я — одна среди звезд, среди них и сгорю.
Слова разнеслись по комнате, отбиваясь ритмом сломанных крыльев в сознании.
И эхом повторились в небесных гладях.
Дважды.
========== Глава двадцатая. Наши вселенные. ==========
Комментарий к Глава двадцатая. Наши вселенные.
Песни из прошлой главы подходят также и сюда. Поэтому можно включать их, если желаете.
Ноутбук вчера вернули, сразу и написала последние 11 страниц.
Жалящее своими яркими лучами солнце насмехалось над небом и пронизывало его, играясь в свои игры. Тешило маленьких детей, которые завороженно наблюдали за яркими красками, старательно выводило в оконных стеклах ломанные, искрящиеся резкими переливами. Казалось бы, каждый вздох должен был раствориться в тепле сегодняшнего дня.
Но всем было безразлично.
Люди всё
шли,
шли,
шли.
Дышали так, словно воздух не был наполнен сладостью первого весеннего дня.
Жили так, словно жить им было отсчитано — вечность.
И ни минутой меньше.
Время остановилось только для одного Нацу, который молча, облизывая сухие обкусанные до крови губы, стискивал зубы и смотрел на переплетения облаков с крыши — того самого — дома. Мира не существовало вовсе, как ему казалось.
Только лишь Он.
Один.
Во всей вселенной.
Преданный, сломленный, брошенный в самый центр механизма, где шестеренки смачно перемололи все мысли и кости вдребезги. Всячески проклинал дарованную ему жизнь, каждую минуту сотни раз повторяя — вслух и мысленно — лишь одно имя.
— Люси.
Где ты?
— Люси.
Не прячься.
— Люси.
Вернись ко мне.
— Люси.
Ты меня слышишь?
— Люси.
Чёртов ангел.
— Люси.
Помнишь, говорила, что я люблю?
— Люси.
Кажется,
— Люси.
Ты обещала.
До боли в костях сжимал проржавевшие перила, въедавшиеся в кожу мелкими осколками, и смотрел в небо. Вглубь, прошибая все слои атмосферы, разгоняя облака мыслями и разрывая это назойливо-яркое полотно в клочья.
Он, по всей видимости, понял, что ангелам доверять тоже нельзя.
— Как знал, что найду тебя здесь, — грубоватый голос прорезал глухую тишину, — не зря все-таки придумал правило трех звонков.
— Уходи прочь, — Нацу резко ответил, даже не задумываясь.
— Тогда не ушел, — устало выдохнув, Грей подошел поближе и облокотился на перила, выглядывая на улицу сверху, — и сейчас не прогонишь.
Нацу промолчал, сглотнув, и не пошевелился. В тишине стало на одного человека больше.
— Что случилось, Драгнил? — сипло поинтересовался Грей.
Тот осторожно опустил взгляд и усмехнулся, пусто глядя на серые жилые дома.
— Меня, кажется, предали.
— Вот как, значит… — задумчиво тихо протянул он в ответ, ожидая продолжения. — Кто?
— Одна странная-странная… — запнулся, прищурившись. — И еще раз странная особа.
— Девушка? — удивился Грей, повернувшись лицом к тому.
Нацу тяжело вдохнул и медленно кивнул.
— В тебе проснулся мужчина, надо же, — грустно бросил насмешку тот и вновь вернулся к изучению городской — наконец-то весенней — панорамы.
— Ты, может, и не дурак, — поджав губы, Нацу поник, — но никогда не поймешь, что значит быть преданным.
— Попробуй рассказать мне.
— Если расскажу, как трещали внутри кости от обиды, как кровь кипела до боли в мозгах, как кричать не было сил, как боялся поднять глаза к солнцу, — открыл рот и застыл, глотая воздух, а затем повернулся к тому. — Если расскажу обо всём — ты лишь удовлетворишь своё любопытство. А я горел тогда синим пламенем, понимаешь?
Замолчал, закрыв глаза. Сипло хрипел, пытаясь не накричать на друга. Затем, чуть остыв, произнес почти не слышно:
— Горел. И боялся, что не догорю. Потому что жить с пеплом в лёгких смертельнее прочих болезней.
Грей молча наблюдал за другом, сцепив руки в замок, и внимательно смотрел в его глаза, понимая, лишь то, что тот
в самом деле
внутри
горел.
— А сейчас?
Нацу устало потер висок и тряхнул головой, намеренно отрываясь от перил и медленно ступая к двери спиной:
— Вот здесь, — указал пальцем на легкие, — пепел прямо вот здесь.
Затем резко развернулся, спрятав руки в карманы курточки, и покинул крышу, устремленно куда-то направляясь.