Тени сумерек
Шрифт:
А конница беорингов меж тем приближалась, и знамя Совы заняло позицию: копья вперед, подпереть ногой…
Женщина разорвала на себе рубаху, показав грудь. Она была уже так близко, что Илльо видел, как она бледна.
Какой-то ребенок поднял рев…
Илльо, похолодев, все понял в один миг. Это заложники. Родичи орудийщиков. Матери, сестры и жены с детьми. Какие-то демоны помогли Беорингу их освободить. Угрозой их жизням орудийщиков заставили служить. Они не будут стрелять… Илльо увидел, как кто-то из лучников целится в женщин, и, мгновенно представив себе, что сделают орудийщики,
— Не стрелять! Не стрелять скоты! — заорал он.
Лучники все-таки выстрелили — но неуверенно; прицел был сбит. Женщин не убило, щитники успели закрыть их.
— Брать их живыми! — крикнул Илльо. — Живыми — и сюда!
— Вперед! — прокричал вдалеке голос, который Илльо узнал бы из тысячи. Голос Берена.
Конница беорингов приблизилась… развернулась…
И на Знамя Совы обрушились стрелы.
Это были те же самые люди, что обороняли засеку; что стреляли и бегали — и сейчас они выпустили по одной стреле и поскакали прочь, потому что перезарядить самострелы, сидя в седлах, не могли. Но по одной стреле от каждого из полутора тысяч всадников — это по две-три стрелы на каждого из Знамени Совы.
Некогда было этим заниматься. Айо справится, — подумал Илльо. А сейчас нужно перехватить женщин.
Передние ряды уже бежали по воде, когда беоринги поравнялись с заложницами и скрыли их. Еще несколько шагов — и знамя Горностая схлестнулось с войском Берена. Раза два Илльо казалось, что он видит своего врага — высокого, в длинной кольчуге и дирголе поверх нее, в шлеме гномьей работы…
Горцы пробивались к орудиям, а орудийщики бились с орками. Сейчас, увидев, что их родные в безопасности — во всяком случае, если Берен победит — они дрались как бешеные. Обступив орудия, они не подпускали к ним орков, отбиваясь ножами, топорами и рычагами для зарядки. Что-то свистнуло в воздухе, в Знамени Горностая несколько человек упали, пронзенные страшным копьем — Мэрдиган перенацелил орудие на свои же ряды. Ударили еще два копья — а потом Мэрдиган и еще двое стрелявших упали. Илльо не видел, что с ними — но видел, что горцы проложил-таки свой коридор к орудийщикам.
Рубка была страшной. Горцев оттеснили назад — а впрочем, захватив было холм с орудиями, они отступили сами. Илльо не знал, сколько орудийщиков убито, а скольких унесли и увели живыми. Горцы постарались оттащить с собой даже трупы. Копьеметы были испорчены безнадежно, камнеметалки — нет, потому что строение их было донельзя простым. Уничтожить камнеметалку можно было только порубив ее на дрова.
Конные стрелки продолжали терзать Знамя Совы своими наскоками, но, когда отступила пехота, отстали и они. Айо пробрался к Илльо.
— Что дальше? — прохрипел он.
— Дальше? — Илльо выругался. — Дальше они будут терзать нас вот таким способом. Наскакивать и отступать.
— Раздавить их одним ударом, — Тальир косился на свои отряды.
— Ты что, еще не понял? Они отступят, — Илльо прищурился. — Отступят в долину Фойн…
— И пусть! Нам ведь всего-то и нужно — пройти.
— Оставив их у нас за спиной? Ну, нет… Сколько человек они потеряли?
— Пять
— А мы?
— Не меньше тысячи. Проклятые предатели…
— Берен тянет время в расчете на одно: вызвать бунт в наших собственных рядах, — Илльо слегка встряхнул Тальира, чтобы тот лучше понял. — Один раз ему это удалось.
— Но ты подумай, кто с нами остался, — Айо показал на стрелков. — Трусы.
— Вот именно. Но они верят в удачу своего князя. И пока что эта вера подтверждается. Они не пойдут в атаку, пока мы ее не подорвем.
— А как?
— Нужно убить Беоринга.
— Хорошо сказано. Осталось только уговорить его прийти и дать себя убить.
Илльо улыбнулся.
— Я уговорю.
— Спину порвал, — прошипел сквозь зубы Берен, сваливая свою ношу наземь. — Как есть порвал. О-оухх! Мэрдиган, разъелся ты на сауроновой службе! Рожа — хоть котят бей.
Мэрдиган, жестоко искусанный, еле нашел в себе силы слабо улыбнуться.
Из орудийщиков спасли шесть человек. Шесть. И неизвестно, будут ли жить четверо из них. А впрочем, если битва будет проиграна, жить не будет никто. Зато попортили все копьеметы. Берен вспомнил, какого труда стоило удержать парней, чтобы они не бросились из-за засеки на эти жуткие орудия. Головы… Распятый на столбе «алый ворон». Ильвэ, Ильвэ, прекрасный и гордый рыцарь, любимчик доброго Учителя…
— Ну все, Мэрдиган, мы квиты. Ты меня вынес под Кэллаганом, я тебя — здесь. Прощай. Будет удача — свидимся.
Он вернулся туда, где ждали своего князя Рандир и Лэймар, Анардил и Бойн.
— Ну, что теперь? — спросил Фин-Риан.
— Теперь мы поджарим им пятки, — оскалился Берен. — Пока они не унюхали, что у них под ногами. Руско! — Гили появился, как лист перед травой. — Скачи к Драконам, вели готовиться и ждать моего сигнала.
Гили кивнул и исчез. На левом берегу реки изготовились к бою, на правом началось какое-то шевеление и протрубил рог.
Рыцари Аст-Ахэ расступились, пропуская двоих всадников. Подъехав к реке, оруженосец снова затрубил.
— Полуэльф, — одними губами проговорил Лэймар.
— Берен, сын Барахира! — всадник поднял коня на дыбы, заставив его протанцевать по реке. — Я, Илльо из рода Белых Лис, зову тебя на поединок! Если ты мужчина, а не трус, выходи на бой!
— Не ходи, ярн. — Рандир схватил его за руку. — Не ходи, убьют они тебя.
— Как же я не пойду, когда по обе стороны реки мои люди, Рандир. В другой раз захочешь сказать что-нибудь в этом духе — откуси свой язык. Нимрос!
— Я здесь, князь.
— Труби ответ. Коня мне, и сам — в седло.
Берену подвели Митринор. Бретильские Драконы привели ее с собой, и Берен обрадовался ей тогда как старому другу.
Он вскочил в седло, принял копье из рук Нимроса и взял щит. Нимрос поднес к губам рог и протрубил трижды в знак того, что вызов принят. Люди расступились, пропуская Берена. Перед тем, как тронуться с места, он повернулся к Рандиру.
— Подавай сигнал, когда поединок кончится. Не раньше. Чем бы ни кончился.