Тени войны
Шрифт:
Это была страшная война без правил. Люди леса появлялись неожиданно и так же неожиданно исчезали, а отряд всякий раз сокращался вдвое. Правда, теперь нарвад ведет с собой много воинов. Все они верхом на крепких черных буйволах, к тому же каждый солдат защищен костяными или ракушечными доспехами.
И все же Ахха очень опасался.
— Нарвад, нарвад!
Ломая тяжелыми копытами кусты, желтый буйвол нес кричащего Моххада. Ахха подождал промбиуда и с явной тревогой в голосе коротко бросил:
— Ну?!
— Там! — Моххад
— Не может быть! Вперед, показывай дорогу! — И Ахха вонзил шпоры в бока своего буйвола.
Сгорбившись, нарвад сидел на поваленном расщепленном дереве на окраине селения. Старый Ахха был погружен в тяжкие раздумья. «Что же случилось с этой деревней? Почему вокруг только следы убийства, но нигде нет следов битвы?»
Везде, где проходили войска Аххи, они не встречали сопротивления. Все попадавшиеся селения были сожжены, а жители уничтожены. Поход к океану обещал превратиться в бесславную прогулку по кладбищу.
Военачальники сидели на своих буйволах пасмурнее туч. Им хотелось войны, славы, почестей. Солдаты же, наоборот, чувствовали себя прекрасно. Они уже почти открыто пьянствовали, и дисциплина в войске слабела с каждым днем. Поэтому внезапное сообщение о гибели двух солдат, погнавшихся в лесу за неизвестным, было воспринято на совете в шатре у Аххи на «ура».
Вот оно, настоящее дело, вот она, слава, вот они, трофеи!
Тридцать с небольшим оставшихся в живых муюмов как смогли окопались на небольшом холме, склоны которого были утыканы громадными гранитными глыбами. Силы были слишком неравны, но муюмы решили защищаться. Мужчины подносили боеприпасы, женщины из-за каменных столбов напряженно следили за действиями императорских солдат.
Ахха грамотно окружил войсками последний оплот умирающего народа и теперь за десять минут мог сломить сопротивление маленького отряда, умертвив всех до единого, но ему нужны были пленники, и особенно женщины.
Солдаты выкрикивали муюмкам оскорбления, но те молчали строго и торжественно, как статуи. Ничто не выводило их из равновесия.
Один смельчак до того разошелся, что покинул строй и, выйдя вперед на несколько шагов, принялся кричать, размашисто жестикулируя. Не видя опасности, он шаг за шагом приближался к позициям осажденных и уже мысленно наматывал на кулак длинные косы прекрасной пленницы. Ему удалось сделать еще только один шаг навстречу желанной мечте…
Золотой шарик сверкнул на солнце желтой молнией и впился в смотровую щель забрала. Солдат охнул, руки его неестественно взметнулись вверх, как будто он хотел взлететь, и он рухнул на пожелтевшую, высохшую траву. Из всех щелей его шлема хлынула кровь.
В рядах императорских солдат моментально воцарилась абсолютная тишина, через мгновение взорвавшаяся
Воздух злобно зашипел, пронзенный десятками несущих смерть снарядов, и передовая шеренга наступающих легла под дружным залпом амазонок… Но это уже не могло сдержать атакующих. Еще немного, и в ход пошли железные спицы, а еще через полчаса опьяневшие от крови солдаты, гремя костяной броней, самозабвенно отплясывали на изуродованных трупах несостоявшихся пленников.
Старый нарвад подавленно взирал на эту кровавую вакханалию, сидя на широкой спине своего буйвола. Белый красавец не обращал внимания на крики и флегматично жевал зеленую ветку. Там, в толпе совершенно неконтролируемых солдат, мелькали то Моххад с бичом в руке, то надрывающий горло Сеик. Но на них и на других военачальников воины не обращали внимания, в лучшем случае корчили рожи и огрызались.
Ирри среди метавшихся начальников не было. Он находился возле старого Аххи и с переливающимся через край удовольствием посматривал на пришибленного тяжким зрелищем благородного нарвада.
24
Спустившись с горы, Морис и Анупа вышли на большую пустошь, заросшую высокой серебристой травой.
— Ну что, может, отдохнем, королева?
— Тихо! — прошептала Анупа, прижимая палец к губам. — Я слышу топот и голоса людей. — И девушка застыла, чуткая, как лань. — Ложись! — отрывисто проговорила она.
— Чего? — не понял Морис. Он определенно ничего не слышал, но дикарка резко рванула его за руку, и он повалился в траву рядом с ней.
Руки девушки обхватили голову Мориса и властно притянули к себе. Бедняга крепко впечатался лицом в разноцветные бусы, под которыми обнаружил просто очаровательную грудь. Желание так некстати захлестнуло Мориса…
— Эй, благородный Ирри! Кажется, мне померещилось! Здесь никого нет! — Голос раздался совсем близко. Затем тяжелые удары копыт — и прямо над ухом шумно выдохнул буйвол. Когда большущее животное переставляло ноги, содрогалась земля. Что-то мокро шлепнулось в траву, потом еще раз. Сразу запахло навозом.
Слышно было, как неподалеку переговариваются люди, с места на место переходят буйволы.
— Что ж, бригадир! Едем дальше, должно быть, тебе действительно показалось!
И Ирри тронул своего буйвола, который, шагнув, зацепил копытом помятую фляжку Мориса. Фляжка звякнула, и солдаты, немедленно спешившись, принялись рыскать по траве.
— Вставай, скотина! — Кто-то чувствительно пнул Мориса в бок.
«Вляпались!» Страдальчески морщась, он медленно поднялся. Встала на ноги и Анупа. Стоявший поблизости воин сразу же приблизился к дикарке и деловито запустил пятерню под ее набедренную повязку, но уже в следующее мгновение он с неестественно вывернутой рукой катался по траве и дико выл, пугая своими криками буйволов.