Тени южных скал
Шрифт:
Бинокль перекочевал в руки капитану. Глеб навел резкость, потом распластался по земле и взобрался на самый верх укрепления. В окуляры ему теперь была видна вражеская территория по правому флангу, которая располагалась напротив передовой линии советских окопов. За стеной бруствера было оживленно: блестели от солнца каски, над земляной полосой то и дело поднималась чья-то спина или плечо; фашисты держали под контролем укрепления на рубеже своей территории.
Глеб сполз обратно, отдал бинокль артиллеристу. Тот снова взялся за ручки регуляторов, то и дело сверяясь с прибором настройки.
Шубин пояснил собеседнику, почему так далеко забрел в лесной массив от передовых позиций:
– На ту сторону мне надо незаметно пройти. И быстро. – Как
Артиллерист поскреб в затылке:
– Можно, для того она и лошадь, чтобы человека возить. Задумка хорошая, коли ей шкуру в черный цвет вымазать, чтобы неприметная в темноте была. В Нюрке своей я уверен, дорогу назад она найдет.
Глеб обрадовался, что наконец нашел решение, как быстро попасть в нужный квадрат на вражеской территории. Он пожал руку новому товарищу:
– Тогда я за углем и снаряжением. Вернусь, еще понаблюдаю за этой низинкой, пока не стемнеет. А ночью мы с Нюркой на ту сторону перейдем.
Артиллерист согласился:
– Лады. Я понаблюдаю туточки, не мелькнет ли кто у немчуры.
Капитан подал руку в благодарность за помощь и направился к штабной части. Он долго и тщательно собирался перед вылазкой. Все личные вещи остались в вещмешке; из оружия на ремне висели лишь пистолет и финка да две ручные гранаты; карту капитан Шубин выучил наизусть: закрывал глаза, и она всплывала перед мысленным взором в мельчайших подробностях; рацию бережно укутал в брезент и уложил в прочный мешок с лямками – такая поклажа не будет мешать при движении. Хотя, конечно, каждый предмет – опасная помеха, ведь разведку недаром называют невидимым фронтом. Без единого звука бойцы разведывательного подразделения возникают на территории противника и так же бесследно исчезают. Их жизнь и успех операции зависят от этой призрачности, умения раствориться в толпе, между деревьями, слиться со зданием. Поэтому Глеб первым делом пошел с проверкой по опустевшим домам, чтобы хотя бы сменить приметную советскую форму. Он подобрал себе наряд без опознавательных знаков: картуз, ветхие штаны, застиранная рубаха да необъятная ватная куртка. Ворох одежды выбирал специально безразмерный, чтобы под ней не видна была офицерская выправка и подтянутая фигура. После переодевания разведчик тщательно осмотрел карманы нового наряда, чтобы там не было ничего лишнего, способного звуком выдать его при движении.
После долгой подготовки к вылазке Глеб получил свой паек на полевой кухне, наскоро поел. Затем отправился в штаб, чтобы доложить о начале операции лейтенанту Осипчуку.
По дороге Глеб подобрал несколько крупных кусков угля у походного костровища, чтобы замаскировать свою помощницу. Время разведчик рассчитал верно: с каждым шагом в лесу становилось всё темнее, пока он пробирался между деревьями. Когда он вышел к опушке, где расположилось боевое орудие; то темнота уже полностью окутала лесной массив. Его новый знакомец ждал у своего орудия, артиллерист похвалил кобылу, что мирно стояла у дерева:
– А я смотрю, Нюрочка ушами запрядала. Так и понял: разведка идет, почуяла тебя издалека. Не узнать в гражданском: совсем другой человек! – Мужчина отмахнулся от угля: – Не надобно кобылу марать. Посмотри, чего делается, даже без маскировки не рассмотреть ничего.
Мужчины поднялись на верхнюю точку опушки, чтобы получше рассмотреть низину. Маскировка и правда была без надобности: низинку устелил густой туман; он вытянулся по всей ширине поля, поднимаясь почти до самых деревьев. В этом белом море можно было спрятаться надежнее, чем в любом укрытии.
– Ты не волнуйся, Нюрка безо всякого компаса дорогу отыщет.
– Спасибо, отец. Сегодня же вернется твоя помощница, – уверил артиллериста Глеб.
Он взобрался на лошадь, приноровился сидеть на широкой спине – лямки от тяжелого груза оттягивали назад. Пальцы запустил в шелковую гриву и слегка сжал бока пятками: «Вперед!» Кобыла послушно пошла резвым шагом к спуску в низину, и уже минут через десять они оказались в густом молоке тумана. Он был таким плотным, что даже на расстоянии вытянутой руки Шубину было ничего не видно. Лошадь же шла уверенно и спокойно, будто знала, куда ступать каждый раз. Здесь, в этой части низины, почва была влажной, хлюпала густой грязью под лошадиными копытами. Мягкие звуки глушил всё тот же туман, и можно было не бояться, что их услышат немцы. Чтобы сориентироваться на местности, разведчик про себя отсчитывал минуты, приноравливаясь к неспешному ходу Нюрки. Вот они прошли до половины низинки, земля под копытами стала суше, и мягкое чавканье затихло, копыта застучали по камням и сухим проплешинам. Едва лошадь остановилась, разведчик соскользнул с ее спины вниз, вытянул руку вперед и наткнулся на крутой склон из земли и камня. Впереди возвышался невысокий, но крутой уступ. Здесь уже лошадь не смогла бы подняться наверх. Глеб на прощанье провел рукой по холке и приказал:
– Нюра, возвращайся назад.
Умное животное молча ткнулось бархатными губами ему в щеку, а потом копыта пружинисто зашумели по камням. Мерный перестук почти мгновенно затих в тумане, и капитан Шубин остался совсем один.
Глава 3
Разведчик прислушался к звукам наверху склона. Долго ждал, почти час, не треснет ли ветка под немецким сапогом, не потянет ли табачным дымом. К его счастью, на вершине склона была тишина, прав оказался артиллерист: такой крутой подъем одолеть очень сложно при наступлении, поэтому немецкий противник даже не счел нужным поставить здесь пост охраны.
Капитан поправил лямки мешка с тяжелой рацией и начал подъем. На влажных камнях несколько раз нога предательски соскальзывала, отчего Глеб съезжал вниз, больно ударяясь о каменные выступы и бугры. Он снова подтягивал поудобнее лямки рюкзака, нащупывал опору и начинал карабкаться на высоту. Нашаривал руками суки или камни, застрявшие в почве, подтягивался и одновременно ногами выискивал ямку или углубление во влажной земле. Гнилое дерево рассыпалось в труху под пальцами, тяжелая рация тащила вниз, а от сырой каменной поверхности так и тянуло холодом. Шубин чувствовал, как наливаются усталостью руки, как дрожит от напряжения все тело. По почти отвесной поверхности ему становилось всё сложнее подниматься, наверху каменистая гряда стала превращаться в слой почвы. Он был такой глинистый и влажный, что разведчик не мог удержаться и опять раз за разом съезжал вниз по скользкой полоске.
Во время очередной неудачи Глеб ухватился за большой сук, в который превратилось засохшее дерево. Потом изо всех сил потянул деревяшку на себя и воткнул с размаху на полметра выше. Острие ушло глубоко в мягкий слой, он навалился всем телом на палку и смог подняться. Так-то лучше! Крепкая палка утопала в вязкой глине и помогала крепкому телу удерживаться на поверхности. Теперь дело пошло быстрее, разведчик смог взобраться по скользкому отвесному склону.
Оказавшись наверху, он на несколько минут распластался на земле, переводя дыхание. Тут же сорвал пучок сухой травы и обтер комки грязи, налипшие на сапоги и одежду. Потом поднялся: нельзя позволять себе отдых, из-за трудного подъема совсем выбился из графика. Сейчас нужно найти место для тайника и спрятать там рацию, а потом обойти немецкое укрепление, чтобы понять, где есть брешь в цепочке из блокпостов и пропускных пунктов с часовыми. Тогда найдется возможность подобраться поближе, может быть, получится подслушать чей-то разговор или увидеть, где размещают пленных.