Тени забытых земель
Шрифт:
— Кстати, с того момента, как мы покинули монастырь и до сегодняшнего момента, ни один из старателей так и не вышел из Запретных земель… — махнул рукой брат Белтус. — Судя по всему, вокруг монастыря полно сатиров, а может, и еще кое-кого из прислужников нагов. Можно сказать, все обложено, не пропускают никого. Нам повезло, что мы шли путем, который указал нам Крайан — там редко кто ходит. Похоже, что наги и не подумали прекращать заниматься отловом и поимкой людей. Возможно, они все же рассчитывали перехватить нас, может, им позарез нужны новые работники, а заодно и рабы для возможных жертвоприношений. Конечно, брат Якуб обрушил портал, но наги наверняка будут его восстанавливать,
— Тогда это наглость несусветная… — возмутился Андреас. — Хвостатые разве не понимают, что мы уже рассказали о них, а заодно и о том, куда пропало столько старателей в Запретных землях? На что наги, интересно, надеются?
— Ну, тут есть много разных вариантов… — вздохнул дядюшка. — И, прежде всего, не надо скидывать со счетов презрение нагов к людям, а также то, что они всерьез рассчитывают на войну между странами, тем более что для этого уже сделано немало. Вон, Бенлиор едва ли не рассыпается на отдельные куски, а оттуда беспорядки вот-вот перрейдут и в нашу страну, тем более что в приграничных областях уже отмечаются волнения. Не сомневаюсь, что первоначально именно на это наги и рассчитывали, и одна из их главных задач, которую ставили для себя хвостатые — до основания снести этот монастырь, и открыть нагам дорогу в мир. Ну, а то, что вместе с ними в мир людей хлынут и местные чудища — это нагов беспокоит меньше всего. Хотя вполне может быть и такое, что в планы хвостатых входит и это…
— Есть какие новости из столицы?
— Никаких… — подосадовал дядюшка. — К несчастью, свитт очень долго бегал под стенами монастыря, пугал всех и каждого, так что покинуть обитель не было никакой возможности. Отец Маркус очень хотел сообщить в столицу о нашем исчезновении, но, увы… Когда же свитт, наконец, утихомирился — тогда же и мы вернулись из Запретных земель. Естественно, отец-настоятель сразу же написал большое письмо в столицу, и в том послании сообщил обо всем, что с нами произошло. Я, кстати, к той эпистоле свою записочку приложил… Сейчас это письмо отправлено под надежной охраной в Лаеж. Так что теперь ждем ответа, а там уж будем решать, что делать дальше.
— Да, кстати… — добавил брат Титус. — Вместе с той охраной отсюда отбыл и профессор Турьен. Он все это время в монастыре находился, надеялся на возвращение брата Якуба: очень хотел с ним побеседовать относительно его наблюдений, а также выводов незаконченного им трактата. Когда профессор узнал о том, что произошло, то был очень удручен известием о смерти брата Якуба — все же, несмотря на немалые разногласия, существующие между ними, профессор считал погибшего очень талантливым ученым и знающим человеком. Правда, брат Винчеус, даже находясь у карцере, не раз доводил почтенного профессора до белого каления.
— Насколько мне известно, — фыркнул дядюшка, — профессор Турьен за время пребывания в монастыре каждый день (а то и по нескольку раз на дню) подходил к карцеру, где на хлебе и воде сидит брат Винчеус. Кстати, его все еще оттуда не выпустили, чем он крайне недоволен. Внутрь карцера профессора Турьена, конечно, не пускали, но ученых мужей это не останавливало — они и через дверь все время достаточно громко беседовали меж собой на научные темы. Говорят, господа ученые так яростно ссорились, что видевшие эту грызню со стороны начали всерьез опасаться, как бы во время столь горячих дискуссий дверь карцера напрочь не вылетела из петель. Кстати, все это время брат Винчеус клялся и божился, что стащил из подвала только один кувшинчик с вином, причем сравнительно небольшой! Откуда взялись два других
— Я так понимаю, вы не стали вносить ясность в этот щекотливый вопрос? — улыбнулся Андреас.
— Зачем? — брат Титус развел руками со скорбным видом. — Насколько мне известно, по прошествии некоторого времени брат Винчеус начал задумываться о том, что, возможно, у него и в самом деле случилось нечто вроде временного помрачения рассудка, или же начались провалы в памяти — всем известно, что у выпивох такое происходит довольно часто. Дескать, именно по этой горестной причине он и не может пояснить, каким непонятным образом две проклятущих емкости с крепким вином оказались в его скромном жилище. Обещает и клянется, что со спиртным отныне завязал. Не знаю, как вы, а я в такие сказки о внезапно наступившей трезвости не верю, но хорошо уже то, что грешную душу этого любителя выпить иногда посещают разумные мысли.
— Как вы думаете, мы здесь долго проваляемся? — поинтересовался дядюшка. — Хотелось бы поинтересоваться об этом у брата-лекаря, только он настолько суров, что, не поверите — я его побаиваюсь! Конечно, нам велено лежать и набираться сил, только у меня этот отдых уже вот где стоит!
— Вообще-то брат Фабиус не любит долго держать в лазарете больных… — пожал плечами брат Белтус. — Они у него лихо на поправку идут. Думаю, в самое ближайшее время и мы покинем это благословенное место, во всяком случае, я очень на это надеюсь…
Немногим позже в лазарет даже не пришла, а прибежала Абигейл. Переодевшаяся в чистую монашескую одежду, с аккуратной прической и полными слез глазами она выглядела настолько милой, что у молодого человека невольно защемило сердце. А когда девушка, уткнувшись в плечо жениха, залилась счастливыми слезами, то Андреас просто растерялся — он, конечно, знал, что Абигейл его любит, но столь неподдельной радости все же не ожидал. Да, такую искренность и такое всепоглощающее чувство встретишь не часто.
Следующие пару дней выгнать Абигейл из лазарета было невозможно. В выделенную ей келью она уходила только на ночь, а все остальное время находилась подле своего жениха, да еще и успевала ухаживать за остальными ранеными. Самое удивительное в том, что против присутствия принцессы не возражал даже вечный ворчун брат Фабиус, и даже более того — ему нравилось, что девушка постоянно находится в его лазарете. Дело в том, что старый лекарь считал принцессу Абигейл прехорошенькой, просто-таки согревающей своим видом глаз и сердце любого мужчины, а еще брат Фабиус находил ее очень похожей на девушку, из-за которой по молодости лет у него чуть не дошло до дуэли с лучшим другом…
Отдых закончился через пару дней, когда перед закатом дежурные дали знак: со стороны Ланьежа приближается небольшой отряд, и там есть люди в военной форме. Этого сообщения вполне хватило для того, чтоб дядюшка, несмотря на возражение брата Фабиуса, покинул лазарет — мол, я уже здоров, а выздоровевшим здесь делать нечего. Через полчаса дядя Эдвард, переодевшись в свою запасную одежду, уже был у отца Маркуса, в надежде, что тот не будет скрывать от него полученные новости, а в том, что сейчас в монастырь фельдъегеря везут послание, а то и не одно — в том сомнений не было. Что ни говори, а за то довольно долгое время, пока беглецы выбирались из Запретных земель, в мире должно было произойти немало событий, имеющих непосредственное отношение как к Бенлиору, так и к принцессе Абигейл.