Тени зла

Хатсон Шон

— Судя по твоему рассказу в баре, нет никаких причин подозревать Вернона в том, что он что-то замышляет, — сказал Блейк. — Зачем ему это?

— Дэвид. — Она пыталась говорить спокойно. — Я виновата в том, что произошло с Морисом Грантом. Я действовала неправильно. Я нарушила правила института. Власти могли его закрыть. Институт — это гордость и утешение Вернона. Он мог потерять его из-за меня, но он даже не сделал мне предупреждения и не отстранил от работы. — Она поставила свою чашку. — Вместо того, чтобы немедленно уволить меня,

он стал меня защищать. Затем, когда я вернулась из Франции, он пожелал знать все, что там произошло, и оставил у себя мой отчет.

Блейк выпрямился в кресле:

— Ты говоришь о Верноне как о монстре, а он всего лишь пытался тебе помочь.

— Он что-то скрывает, Дэвид, — сердито проговорила она. — Джон Фрезер знал это, поэтому его убили.

— Кто такой Фрезер?

Она рассказала ему все, что было ей известно о событиях последних двух дней.

— Но при чем здесь Вернон, если Фрезер погиб в автомобильной катастрофе? — спросил писатель. — Это же был несчастный случай!

— Он знал о тайне Вернона.

Напряженную тишину прервал Блейк:

— Не понимаю, почему ты считаешь, что Вернон замешан в смерти Фрезера?

— Дэвид, он никому не позволит стать между ним и этим исследованием.

— И тебе тоже? — спросил Блейк загадочно.

В этот момент зазвонил телефон.

Глава 32

Несколько мгновений они не двигались, прислушиваясь к резким звонкам, заполнившим комнату. Наконец Келли поднялась, подошла к телефону и нерешительно взяла трубку, чувствуя необъяснимую тревогу. Блейк заметил это.

— Алло! — сказала она.

Молчание.

— Алло! — повторила она, посмотрев на Блейка, словно искала в нем поддержку.

Внезапно она услышала торопливую речь. Некоторые слова она не разобрала — не из-за того, что быстро говорили, но потому, что говорили по-французски.

— Кто это? — спросила она, отведя трубку от уха из-за слишком громкого треска и шипения. — Алло! Вы слышите? Кто говорит?

— Келли, это Мишель Лазаль.

Она немного успокоилась.

— Слушай меня, ты должна меня выслушать, — пробормотал он, и Келли почувствовала глухое отчаяние в его голосе. Дышал он резко и неровно, словно от долгого бега. — Я видел Мадлен. — Его голос оборвался. — Я видел ее...

— У тебя был кошмар, Мишель? Это бывает...

Он прервал ее:

— Нет, я трогал, чувствовал ее.

— Это кошмар! — повторила она.

— Нет! Жубер тоже ее видел.

Келли нахмурилась.

— Что ты говоришь? При чем здесь он? — спросила она, чувствуя, как напряглись ее мышцы.

— Он был там, со мной, — продолжал француз, задыхаясь. Он пробормотал что-то по-французски и сухо рассмеялся. От этого смеха по телу Келли пробежали мурашки. — Он смотрел, как я занимаюсь с ней любовью. Она была холодной, но это ничего не значит. Она по-прежнему моя, я все еще хочу ее.

Келли хотела ответить, но не смогла.

— Жубер не

простил меня, — тихо сказал француз. — Я думаю, он никогда не простит.

— Простить тебя? За что?

— За то, что я написал эту статью.

— Он с тобой разговаривал? — спросила она, не зная, стоит ли ей успокаивать обезумевшего человека.

— Он всегда там, Келли. Всегда. Он следит за мной.

Наступила зловещая тишина, нарушаемая лишь помехами на линии.

— Мишель, ты меня слышишь? — спросила наконец Келли. Тишина. — Мишель, ответь мне.

Она услышала щелчок и поняла, что он положил трубку. Несколько секунд, показавшихся ей бесконечными, она пристально смотрела на трубку, потом медленно ее опустила.

— Кто это звонил? — спросил Блейк, заметив ее беспокойство.

Она медленно вернулась к нему, снова села на пол и взяла чашку с кофе. Он был холодным.

— Келли, кто это был? — повторил писатель.

— Лазаль. Он работает в метафизическом центре, — ответила она и рассказала о разговоре. — Он убежден, что это было на самом деле, — добавила она.

Блейк пожал плечами:

— Кошмары всегда очень выразительны.

Келли покачала головой:

— Лазаль отрицает, что это кошмар. Он убежден, что все это произошло в действительности. — Она вздохнула. — Боже, надеюсь, у него не начнется снова нервное расстройство! С ним это уже было, когда умерла его жена. — Она подняла глаза на Блейка. — И Жубер... Он сказал, что Жубер — свидетель этого кошмара. Он боится Жубера. — Она вновь опустила глаза. — Сперва Фрезер, теперь Лазаль. Один умер, другой близок к нервному расстройству. И все это из-за исследования, которым я занимаюсь.

— Ты не должна обвинять себя, Келли, — сказал Блейк, протянув руку и ласково приподняв ее голову.

Она схватила его руку, ощутив в ней силу и нежность, но еще сильнее она почувствовала тепло этой руки и всего его тела. Она подняла глаза, пытаясь проникнуть во взгляд Блейка, уловить его выражение за темными стеклами очков. Келли поцеловала его руку и придвинулась ближе к нему. Она положила правую руку на его колено, а он между тем медленно поглаживал ее затылок и шею. Она затрепетала от этой ласки и приблизилась к нему, чтобы ощутить его тело. Он поглаживал ее нежную кожу, и она закрыла глаза.

— А если Вернон виновен в смерти Фрезера? — спросила она тихо, замирая от его прикосновений.

— Тогда он опасный человек, — ответил Блейк — И тебе следует держаться от него подальше.

— И от Жубера?

— Келли, если допустить, что кто-то из них обладает особой психической силой, то тебе лучше не говорить им о своих подозрениях.

— Но я должна знать правду, Дэвид, — возразила она, повернув к нему лицо.

В этот момент Блейк наклонился и поцеловал ее. Сначала они нежно прижались друг к другу губами, но в следующее мгновение слились в поцелуе. Блейк горячо обнял ее: он хотел ее, так же сильно, как и она его.