Тени. Книга 1. Бестиарий
Шрифт:
Ян вошёл в согретое софитами пространство беспошлинного магазина. В заднем кармане джинсов ждала своего часа заветная купюра в сто дойчмарок — всё остальное осталось в файле, файл в папке, папка в сейфе, а сейф в кабинете Кощея. Сейчас Ян не готов был даже думать на эту тему. Ста марками делу не поможешь, рассудил он — и направился в отдел спиртных напитков.
В стремлении затариться дешёвым алкоголем Ян был не одинок. У кассы дьюти-фри с полной корзинкой разноцветных снарядов-бутылок переминался с ноги на ногу Константин Эдуардович, дожидаясь очереди. Напитки — от прозрачного до тёмно-чайного,
Подругу… Ян подумал, как здорово было бы, если бы Инга вдруг ни с того ни с сего заявилась в аэропорт час назад. Прибежала, весёлая, запыхавшаяся, притащила с собой солнце, запах приближающейся весны, смех и необыкновенное чувство лёгкости. Не случилось бы тогда никаких бед, все злоключения прошли бы мимо, расступились перед радужным сиянием невероятной подруги Яна… Как бы подруги. Её здесь нет и быть не могло, едет сейчас, наверное, в универ себе спокойненько. Читает какой-нибудь трактат по древнегерманской поэтике про всяких тристанов с нибелунгами, и даже не знает, в какую историю только что вляпался её непутёвый Ян.
Между ними установились странные «отношения» — вот же дурацкое слово, куда лучше подходящее для математики и дипломатии. На вопрос, есть ли у него девушка, Ян бы не задумываясь ответил, что да. Инга тоже считала его «своим». Мы — друг друга. Мы — Ying и Yan, правда? Отодвинуть волосы с её щеки, прижаться носом, лбом, и обнять-обнять-обнять…
В общем-то, всё было хорошо. Прекрасно всё было. Если бы не одно «но» — двадцатилетняя Инга была домашней девочкой и послушной дочерью, а Ян в глазах её родителей представал если не исчадием ада, то демоном-искусителем уж точно. Отвлекающим фактором, никчемным, жалким перекати-поле, нежеланным ухажёром, — о, список эпитетов можно продолжать бесконечно!
Инга металась между привязанностью к Яну и голосом рассудка — хоть и не собственного, а родительского, но это мало что меняло. Позиционная война с её непреклонными предками недавно перешла в горячую фазу: Ингу перестали подзывать к телефону. И это был серьёзный удар в тыл по линиям коммуникаций. Ян всерьёз продумывал фантастическую идею покупки для Инги мобильного телефона — понимая, что она ни за что не приняла бы такой подарок. Но как иначе с ней связаться? Только вылавливать по утрам на трамвайной остановке — ну это же мальчишество какое-то! Ведь двадцать три года, не семнадцать же, у бывших однокурсников вон, уже дети рождаются, переженилась половина, а он всё бегает под окнами, засовывает цветочки в почтовый ящик. Был бы этаж пониже, ещё бы и снежками в окно кидался.
И ведь кидался бы. Потому что когда им удавалось остаться вдвоём — пусть даже в толпе, то всё волшебным образом становилось на свои места. Мы — друг друга. Половинки, разделённые временными обстоятельствами, но всё равно стремящиеся сомкнуться в одно. Правда?
Стоп, какой универ?! Сегодня же воскресенье! Расплатившись в дьюти-фри, Ян нашёл в кармане пластмассовый телефонный жетон. Просто услышать голос.
Кое-где стояли красивые новенькие таксофоны небесно-голубого цвета и аэродинамических форм,
Длинные гудки. Щелчок — и жетон исчез в чреве таксофона.
— Алло, слушаю вас, — властный женский голос.
Не успев толком продумать тактику разведки боем, Ян лишь чуть-чуть отклонился от данного ему природой тембра.
— Здравствуйте, а Ингу позовите, пожалуйста!
Бездарная попытка.
— Снова вы, молодой человек?
— Здравствуйте, Ираида Аркадьевна!
Если бы телефонная линия могла передавать эмоции, то трубка в руках Яна покрылась бы инеем, и он отморозил ухо.
— Не могу пожелать вам того же, молодой человек. Мне казалось, мы давно договорились, что этого номера для вас не существует.
— Ираида Аркадьевна! У меня…
Неприятности? Рассказать этой милой даме о своих проблемах? Хотите поговорить об этом? Вот прямо как есть — о долларах в конвертах, о ментах в штатском, о побеге из отделения? Отличная мысль, Ян, браво! Остроумный способ поправить рейтинг!
— Не слышу, что вы там бормочете, но и не очень этим интересуюсь. Инги нет дома — а для вас не будет и впредь. Потрудитесь усвоить эту несложную мысль. Не звоните сюда больше.
— Ираида Арк…
Короткие гудки. Берлино-Китайская стена не пала, а выросла ещё на пару кирпичей. Захотелось расколошматить трубку о стену, но Ян аккуратно повесил её на рычаг. Интересно, неужели Инги действительно нет дома? Да нет, вряд ли, это же воскресное утро. Правильная девочка сделала зарядку, приняла душ и вышла к завтраку. Мама жарит оладушки, папа читает «Коммерсантъ» с тремя твёрдыми знаками. Идиллия, в которую никак не вписывается личность гражданина Вана, задержанного сотрудниками правоохранительных органов.
А нужно-то было — всего ничего! Чтоб именно Инга подошла к телефону, чтоб удивилась, как заговорщик, прикрыла трубку ладонью. Чтобы сказала: «Привет, Колобок! Ты ещё здесь или уже там? Тогда хорошей дороги!»
И он бы, разумеется, не стал ей ни о чём рассказывать. Зачем пугать? Легче от этого точно никому не станет. Наоборот, что-нибудь весёлое само пришло бы на ум, и какие-то ласковые слова просочились бы через провода туда, к ней, и тогда можно было бы улетать спокойно и уверенно. Но — увы.
Сразу навалилась усталость, апатия, и Ян потащился на посадку, которую как раз начали объявлять противным металлическим голосом. Ян уже готов был предположить, что на сцене вот-вот появятся дюжие ребята с красными корочками, примут беглеца под белы рученьки прямо у входа в отстойник, и пойдёт его жизнь дальше каким-то совершенно другим, неведомым образом.
Нет, никому Ян Ван больше не понадобился. Никто его не искал — или никто не нашёл. Так или иначе, через несколько минут он уже сидел в самолёте и разглядывал в иллюминатор привычную картину — расчерченное белыми и жёлтыми линиями лётное поле, хмурое небо, чёрную линию леса у горизонта.