Теодор и Бланш
Шрифт:
— Твои родители не рассказывали, что в молодости на твоего отца было наложено заклятье, а твоя мать сняла его?
— Нет… — ошеломленно ответила юная герцогиня. — Что за заклятье, госпожа?
Марш улыбнулась.
— Они сами тебе расскажут — только передай им, что об этом просила я. Хорошо? Рассказывать ли Теодору — это я оставляю на их усмотрение. Но сейчас важно не это. Пойдем…
Они вместе пошли по волшебному лугу,
— Вы королева эльфов?.. — осмелилась спросить Бланочка.
— Нет. Я — одна из самых могущественных колдуний, которых только знал свет… Со мной может сравниться, пожалуй, только Милица Элчестерская… если это имя что-то скажет тебе. Правда, живет она в другом мире — но что для нас такие мелочи, как пара границ между вселенными? — волшебница рассмеялась. — Дитя, знаешь ли ты, что дочь-первенец пары, чья любовь прошла через испытание волшебством, обладает невероятным магическим даром? Мне нужна такая ученица — и я предлагаю тебе ею стать. Поверь, только так ты сможешь сделаться хозяйкой своей судьбы — ты ведь именно этого хочешь, не так ли?
Марш посмотрела девушке прямо в глаза — и та вздрогнула. Разве не об этом думала она, сидя на траве и плетя венок?
— А как же… как же…
— Твоя семья? Ты сможешь видеться с ними, конечно же, — улыбнулась Маршбанкс. — И сможешь навещать. Для всех ты уедешь на воспитание в какой-нибудь пансион для благородных девиц — и будешь приезжать на каникулы. А потом… Потом ты столькому научишься и столько поймешь, что сама сможешь принимать решения, как тебе жить и что делать. Ты согласна?
Бланш не колебалась ни секунды.
— Да!
Маршбанкс кивнула.
— Тогда единорог проводит тебя обратно. Расскажи все родителям, а когда будешь готова, просто возьми отцовский кинжал с изумрудным единорогом в руки и подумай обо мне. До скорой встречи, дитя!
И Марш ласково поцеловала Бланш в лоб.
Когда девушка вернулась на свою полянку, выяснилось, что ее еще даже не хватились. Мама только-только закончила сервировку и крикнула всех к столу.
Все устроились на теплой травке вокруг расстеленного вместо скатерти пледа, а братишка вообще даже не удосужился рубашку натянуть: так и лежал, полуголый, болтая в воздухе загорелыми ногами с закатанными штанинами и уминая за обе щеки обед. Папа, как всегда, сидел рядом с мамой, обнимая ее.
Бланш-младшая сидела задумчивая и тихая.
— Что с тобой? — наконец заметила ее непривычное состояние мать и встревожилась. — Тебе плохо?..
Отец и брат тут же замолчали и с беспокойством уставились на нее.
Бланш помотала головой.
— Я… видела единорога, — сказала она наконец.
На поляне повисла тишина. Мама и папа переглянулись.
— Единорога? — как-то очень спокойно уточнила Бланш-старшая, отнюдь не спеша с восторгом кричать мужу о своей правоте. Напротив, глаза ее стали совсем уж испуганными. — Солнышко, давай-ка, приляг в тенечке. Сейчас мы соберемся и поедем домой.
Тед-младший, смешливо фыркнув, сорвал росший рядом лопушок и положил на голову сестре.
— Сударыня, а может, там еще был розовый пони?..
Отец наградил сына тяжелым взглядом.
— Попей, — протянул он ей стакан сока. — И в самом деле полежи в тени.
Бланш с досадой отбросила лопух в сторону.
— Я не сошла с ума! — крикнула она, вскочив. — И не перегрелась! Единорог привел меня к Маршбанкс, и она попросила вам передать, чтобы вы мне все рассказали!..
Обрушившееся молчание, как показалось девушке, можно было резать ножом.
А потом Бланш-старшая резко усадила дочь обратно.
— Нет уж, это ты нам сейчас все расскажешь! — сжав губы, решительно объявила она.
Это был долгий и трудный разговор. Потому что, когда Бланш закончила рассказ, начать свой пришлось ее родителям. И ее брату тоже было странно и тяжело слушать все это.
— Значит, вот так, — девушка, сжав губы, упорно смотрела в землю.
— И ты пойдешь к ней?.. — тихо спросил папа. Мама не смела произнести ни слова.
Бланочка кивнула.
— Да. Она права. У Теда будет герцогство, а у меня… У меня будет магия! — она решительно вскинула голову и посмотрела им в глаза. — Но я хочу, чтобы вы знали… я всех вас очень люблю. И я вернусь.
Брат крепко сжал ее руку.
Мама со слезами обняла.
И отец…
Глубоко вздохнув, девушка посмотрела ему в глаза.
— Дай кинжал, папа.
И на ее раскрытую ладонь лег легкий клинок с изумрудной рукоятью в виде единорога.