Теодосия и жезл Осириса

Лафевер Робин

Черт побери! Почему так получается, что я должна все улаживать?

– Пойдемте, – тихо произнесла я. – Поздравим папу с возвращением.

А

тут и папа подошел и обнял меня, и я просто передать вам не могу, как это было приятно. И стоявшая рядом со мной бабушка нисколечко мне не мешала.

Мы долго стояли обнявшись, потом оторвались друг от друга. Бабушка порылась в своем ридикюле, вытащила носовой платок и поднесла его к глазам.

– Послушай, Алистер, ты должен поговорить со своими работодателями. Здесь столько пыли – дышать нечем. Это вредно для здоровья.

Мы деликатно отвернулись, чтобы не смотреть, как она вытирает платком слезы.

– А ты, – сказала бабушка и взглянула на меня сухими и снова ставшими сверлящими, как буравчики, глазами, –

как ты смеешь подслушивать, о чем говорят полисмены? Может быть, хватит уже с нас семейных скандалов?

– Да, бабушка, хватит, – смиренно склонила я голову, но, сказать по правде, такая «железная бабушка» нравилась мне гораздо больше, чем та старая надломленная женщина, которую я видела перед собой несколько минут назад. Признаюсь, мне очень захотелось обнять ее, хотя я знаю, что моя бабушка терпеть не может таких, как она выражается, «телячьих нежностей».

Пусть я не обняла ее, но ведь хотела же. А уже одно это, должна вам сказать, дорогого стоит!