Теология дополнительности. Принципы и перспективы иудео-христианского диалога
Шрифт:
Нетрудно заметить, что эта герменевтическая проблема, которую впервые выявил Шлейермахер [22] , эквивалентна знаменитому герменевтическому кругу Августина Блаженного: «Верю чтобы понять, понимаю чтобы поверить».
Следует отметить, что этот принцип является сквозным для всей христианской теологии и вообще европейской мысли. Во всяком случае, рассматриваемые выше догмат двойной природы Христа и принцип двойственного статуса понятия «бытие» – полностью воспроизводят логику герменевтического круга.
[22] ШЛЕЙЕРМАХЕР, ФРИДРИХ ДАНИЕЛЬ ЭРНСТ (Schleiermacher, Friedrich Daniel Ernst) (1768-1834), немецкий теолог и философ, родился 21 ноября 1768 в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша) в семье реформатского капеллана. Учился в гимназии гернгутерской братской общины, в семинарии гернгутеров, а в 1787-1789 – в университете Галле, в 1794 стал пастором.
Умер Шлейермахер в Берлине 12 февраля 1834.
В интересующем нас аспекте следует отметить, что логика герменевтического круга просматривается в двучленности христианского источника Библии, а именно в его разделенности на два корня – на «ветхий» и «новый» завет. К этому обстоятельству я еще вернусь, а пока отмечу, что пожалуй особенно неожиданно и наглядно принцип «круга» проявился в квантовой теории, в боровском принципе дополнительности. Вкратце напомню, в чем он состоит.
Принцип дополнительности
Классическая физика установила, что законы корпускулярные – это один класс законов, которые описывают перенос энергии, сопровождающийся переносом вещества. Волновые законы – это совершенно другой класс законов, описывающий перенос энергии, не сопровождающийся переносом вещества. Эти законы не могут быть сведены к какой-то единой общей теории, они нигде и никак не соприкасаются. В классической теории объекты, описываемые с помощью корпускулярных законов, не пересекаются с объектами, описываемыми с помощью законов волновых. Но вот Нильс Бор провозгласил, что в микромире действительность другая, что объекты квантовой физики всегда обладают и волновыми и корпускулярными свойствами. В частности волновые и корпускулярные закономерности встречаются в одном объекте – электроне.
Парадокс, который на протяжении веков считался предметом теоретической спекуляции и веры, вдруг предстал как научный факт! Ведь если электрон может быть одновременно и волной и частицей, то тем более и бытие может быть одновременно и субстанцией и акциденцией, а Сын Божий одновременно и Богом и Человеком!
Какой же логикой обеспечивается это парадоксальное сочетание несовместимых свойств? В своей книге «От наукоучения к логике культуры» В. С. Библер [23] пытается показать, что волновая и корпускулярная теории – продукты двух разных логик, двух разных идеализаций. За волновой теорией скрывается логика «causa sui» (самодействие), за корпускулярной – логика «действия на другое».
[23] БИБЛЕР, ВЛАДИМИР СОЛОМОНОВИЧ (1918-2000) – российский философ. Родился 4 июля 1918 в Москве. Окончил Исторический факультет МГУ, аспирантуру Института философии АН СССР, участник Великой отечественной войны.
Иными словами, принцип боровской дополнительности возводится Библером к той оппозиции мышления и бытия, на которую вышла европейская философия, и которую сам Библер пытается переформулировать как диалог логик. Стремясь определиться, сама логика, само всеобщее начинает двоиться.
Московский философ Бибихин [24] сформулировал в сущности этот же самый принцип в следующих словах: «Существом тождества оказывается различие – настолько, что если я буду отождествлять одно и то же с самим собой, оно, которое раньше было спокойно одним и тем же, от отождествления станет другим!» (Апокриф 2. Культурологический журнал. В. В. Бибихин. Символ и «другое» с. 56.) Иными словами – соотнесется с самим собой и раздвоится!
Бибихин учился у А. Ф. Лосева. Был его литературным секретарем, в 1990-е годы издал свои беседы с философом.
В 1990-е годы автор серии статей в «Литературной газете» о русских философах – Леонтьеве, Розанове и др. Работал над творчеством Розанова, написав предисловие к его малоизученной книге «О понимании».
В последние годы проявил себя как христианский мыслитель, преподавал в Свято-Филаретовском православно-христианским институте, где читал лекции и вел семинары, выпустил небольшими тиражами несколько книг. Свои религиозные работы публиковал под псевдонимом Вениаминов. Как философ Бибихин возникает на пересечении двух интеллектуальных традиций – Хайдеггера с одной стороны и русского религиозного ренессанса с другой.
Скончался в Москве 12 декабря 2004 года после тяжелой болезни на 67-м году жизни.
Именно в этом контексте рассматривается и привлекается Библером квантовая теория: «В микрочастице, как она понимается квантовой теорией, спроецированы два идеализированных предмета: в бытии своем она уже понимается как точка самодействия, в движении своем – еще как точка «действие на другое». Один – возможный предмет некоей будущей логики… Другой – классический предмет естествознания». «Теоретическое единство, спаянное принципом дополнительности – это единство субъекта, переводящего одну ипостась квантовой теории в другую, одно определение в другое, и это – единство предмета, выходящего за рамки той или другой теоретической системы, но требующего их «дополнения» (взаимопревращения?). Сам предмет должен пониматься в точке перехода, превращения одной логики в другую, одного типа теории в другой. Еще раз подчеркну: речь идет именно о двух логиках, различные теории исходят из различных коренных идеализаций: точки «causa sui» (самопричинность) и точки «действия на другое». В. С. Библер «От наукоучения к логике культуры». Москва 1991 Стр150
Сам Библер почему-то не обращает на это внимания, но, очевидно, что ни в чем описываемое им столкновение логик так не заострено и не проявлено, как в психофизической проблеме. Душу нельзя измерить, нельзя обнаружить никаким прибором. Душа и тело связаны в одно, но природа этой связи не описывается в «телесных» категориях. Еще Лейбниц отмечал, что душа как субстанция никак не может соприкоснуться с другой – протяженной субстанцией, они непроницаемы друг для друга, так что сопряженность души и тела он был способен объяснить только предустановленной гармонией.
Таким образом психофизическая проблема – это наиболее чистый и аутентичный случай сопряжения этих двух предельных логик – логики самодействия и логики действия на другое (душа описывается «метафизикой» с помощью логики «самодвижения», а тело описывается «физикой» с помощью логики «действия на другое»).
Неразрешимый средствами классической логики секрет психофизического параллелизма становится объясним в терминах теории дополнительности. Человек одновременно и душа и тело, как электрон одновременно и волна и частица! Психофизическая дихотомия и корпускулярно-волновой дуализм отражают одну и ту же действительность, которая описывается теорией дополнительности.
Соответственно дополнительными по Библеру оказываются религия и философия. Отмечая альтернативность религиозной и философской позиций, Библер пишет: «Профессионализм философа сохраняет личную укорененность сомнения. Причем сохраняет эту личную укорененность сомнения в ряде определений, в которых действительно возникает все большая дополнительность – в Боровском смысле слова – философии и религии». В. С. Библер. Замыслы Москва 2002 Стр 961
Излишне говорить, что в данном контексте в первую очередь имеется в виду экзистенциальная философия, т. е. философия альтернативная религии по существу, философия, претендующая сама являться религией.
Но такая «философская религиозность» в действительности сама легко вписывается в христианскую традицию. Ибо именно общая философичность христианской религии, о которой я говорил выше, со временем породила чистые внетрадиционные формы духовности.
В своем сочинении «Религия в пределах только разума» Кант в следующих словах выражал то общее положение, которое можно назвать «кредо» миллионов людей Нового времени, порвавших с церковной традицией, но не ставшими от этого атеистами: «Все, что человек сверх доброго образа жизни предполагает возможным сделать, чтобы стать угодным Богу, есть лишь иллюзия религии и лжеслужение Богу». И. Кант «Трактаты и письма» Москва 1980 стр 243