Теоретик
Шрифт:
– Ну, если только за символическую... тогда возьмем.
– Пиксель, и она ваша!
– обрадовался его собеседник.
– Мог бы и так отдать, - сказал Гудрон, когда хозяин скрылся за домом.
– С пикселя не разбогатеешь.
– Курочка по зернышку клюет, - не согласился с ним Гриша.
– А потом золотые яички несет. И мы с пикселя не разоримся. Нажарим мясца впрок. Завтра целый день ущельем предстоит идти. А там ни воды, ни дров. Да и останавливаться лишний раз неохота: быстрей бы его миновать.
Внутри
Несколько лежанок из необструганных и ничем не прикрытых досок. Стол из них же возле окна. И вешалки для одежды в виде забитых в щели между бревнами колышков. В доме приятно пахло свежим деревом. А из настежь распахнутого окна совсем не доносило тиной, хотя выходило оно в сторону реки.
Пристроив рюкзак в изголовье первой попавшейся лежанки, отправил туда же разгрузку и куртку. После чего, с удовольствием сняв берцы, босиком пошлепал на выход. Чувствуя, как приятно холодят разгоряченные долгой ходьбой ступни, доски пола. Не забыв прихватить с собой ФН ФАЛ. Который стал так же привычен, как, например, мобильник в моей прежней жизни. Без которого там ни на шаг.
Все наши сидели на лавке в ряд под навесом, и от безделья наблюдали за тем, как Гриша снимает шкуру с туши косули. Та выглядела совсем как земная, разве что окрас был несколько непривычен. Пятнистая практически полностью, и такая шкура больше бы подошла какому-нибудь леопарду. На лавке сидели все кроме Грека, которого не было видно нигде. Я постоял на пороге, привыкая к яркому солнечному свету после полутьмы помещения, и присоединился к ним.
– Гриша, ну кто же так ее снимает?!
– осуждающе покачал головой Гудрон.
– Осторожней ножичком нужно, осторожней. Чтобы ни одного пореза!
Заявил он таким тоном, как будто шкура имеет огромную ценность, а не небрежно будет выброшена сразу после того как покинет свое место.
– Советчиков, смотрю, много, а помощи хрен от кого дождешься. Взял бы и помог.
– Сейчас! Каждый должен заниматься своим делом.
– И какое же оно у тебя в данном конкретном случае?
– Гриша даже свое занятие бросил.
– Следить за тем, чтобы на тебя внезапно какой-нибудь птер не спикировал. Или, не дай бог, гвайзел не набросился. Ты разделывай, разделывай: твоя безопасность - моя забота! Но ножичком поаккуратней работай.
Гриша хмыкнул, но труд свой продолжил.
– Нет, категорически не понимаю тех, кто мяса не ест. Ну вкуснотища же! Проф, должно же быть этому какое-то объяснение?
– на мгновение оторвавшись от еды, сказал Гудрон.
– Чему именно? Тому, что некоторые от мяса отказываются? Или тому, что оно так вкусно?
– Слава на миг задержал у самого лица ложку, чтобы тут же отправить ее в рот.
– Что мясо такое вкусное. До тех, кто от него отказывается, мне дела нет - ущербные люди!
– Конечно же, есть.
–
– Как и обычно, дело вот в чем, - и Слава полусогнутым указательным пальцем свободной руки постучал по голове. Не себе, Гудрону.
– В волосах, что ли?
– сделал вид, что не понял его Гудрон.
– У кого как, - пожал плечами тот.
– Хотя я имел в виду мозг.
– И что - мозг?
– Таким образом, он тебя поощряет.
– Поощряет за что?
– За то, что ешь качественную, богатую аминокислотами пищу. А те ему жизненно необходимы для строительства новых межнейронных связей, которые он строит постоянно. Частью новые, а частью - чтобы заменить те, которые разрушаются. Что является неизбежным процессом, например, нашей долговременной памяти. Отсюда и получаемое тобой удовольствие, которое он тебе внушает.
– Так сразу и внушает?
– Именно! У него свой, особый язык для общения с владельцем. Например, в числе прочего, мозг постоянно следит за водным балансом организма. И в случае обезвоживания, во рту появляется сухость. Причем сухость не настоящая - фантомная. Таким образом, он дает тебе понять: выпей воды! И чем больше обезвоживание, тем сильнее фантомная сухость во рту. В итоге мозг своего добивается: попил ты водички и все, баланс восстановлен, а сухость исчезла. А вообще знаете, если сказать честно, до сих пор толком непонятно, кто кому на самом деле принадлежит: мозг нам, или мы мозгу.
– С водой разобрались, но мы про мясо говорили, - не унимался Гудрон.
– С мясом такая история. На корне нашего языка имеются особые рецепторы, которые реагируют на глутамат.
– Это который усилитель вкуса?
– Янис слушал разговор Гудрона со Славой с интересом.
– Его повсюду пихают. И в лапшу быстрого приготовления, и в приправы всяческие, и вообще куда угодно, в те же бургеры.
Янис слушал, не забывая налегать на еду. Впрочем, как и Гудрон, и все остальные. Но не Слава, который, едва только речь зашла о любимой ему теме, совершенно забыл, что находится за столом, и что у нас ужин. Он даже ложку на стол бросил.
– Глутаминовая кислота - совсем не усилитель вкуса, и вообще к нему никакого отношения не имеет. Она - самая распространенная среди аминокислот, и потому является для мозга маркером: ведь если в пище есть белок, обязательно имеется и она. Если объяснять на пальцах, глутамат дает ему знать, что пища богата белком. И он, мозг, в свою очередь поощряет тебя тем самым чувством удовольствия: правильную пищу ешь, дядя Боря! Мне белок во как нужен! Потому-то производители всяческого фаст-фуда, да и не только, так охотно и суют везде глутамат. Наш мозг принимает все за чистую монету, и в итоге мы получаем удовольствие, поедая всякое дерьмо.
– Плевать бы я хотел на фантомные ощущения, когда с бодуна такой сушняк, что язык шершавым как напильник кажется!
– высказался Гриша.
– А вот не надо жабать как слепая лошадь при первой же возможности! Незачем свой мозг алкоголем травить. Проф, правильно я говорю?
Слушая Гудрона, мне не удалось удержаться от улыбки: тоже мне трезвенник нашелся!
– Ну, если алкоголь некачественный и выпито его много - тогда правильно.
– А в других случаях? Если качественный и в меру?