Теория Фокса
Шрифт:
Нельсон согнулся, схватился левой рукой за голову. Трех пальцев на ней не было – он потерял их ещё в детстве. Его исковерканная рука казалась одним длинным щупальцем.
– Почему?! – взвыл он. – Почему ты не сказал мне раньше?
– Я сам узнал вчера вечером. Твой телефон был выключен…
– Нее-е-т!.. Треклятая Зоя!
– Я на неё и подумал. Но найти тебя не смог…
– Проклятый вирус! Телефон и сейчас не работает, – он дернулся, замер и посмотрел на Джима.
– Я сделал всё, что мог, Нельсон. Но ты сам нарушил наше единственное правило –
– Ты… Из-за своего глупого принципа ты убил меня? Один раз ты не захотел поступиться, чтобы меня спасти?!
– Это было моё единственное условие, Нельсон. Тогда, два года назад, мы договорились – никаких властей. Никаких государств. Ты обещал.
– Но один раз… Чтобы спасти меня? Неужели я для тебя совсем ничего не значу? Все эти годы… Ты же мог, ты мог?.. Поступиться? Закрыть глаза, сделать шаг в сторону, не обратить внимания… Всего один раз!
Джим лишь покачал головой.
– Да будь ты проклят, Джим! Трижды проклят. Ты не человек! Бездушный кусок дерьма! Вот кто ты…
Он вынул из кармана правую руку. В ней был зажат детонатор.
– Хоть напоследок скажи, почему?
– Ты сам сказал, я – кусок дерьма… Знал бы ты, Нельсон… Как я их всех ненавижу! Этих серых людей, в погонах и без. Так кошки ненавидят собак, всем своим нутром…
– Но почему? – простонал Нельсон.
– У нас не хватит времени.
– О, нет! В нашем распоряжении всё время Вселенной. И с этой скамейки мы уже не встанем. Так что рассказывай, ты, ублюдок! Я имею право знать…
Комок подступил у Джима к горлу, он старался не смотреть Нельсону в глаза. Где-то вдали, из глубин города, урывками доносился звук полицейской сирены.
– Дело даже не в государствах… Я ненавижу всех их – толпы, группы. Массы – вот кто страшнее всего… Государства – просто самые большие из них.
– Чертов Джим-одиночка… Джималоун… Поэтому так тебя называют… Будь ты проклят! Будь ты трижды проклят!
– Государство – это обман. Одна сплошная крысиная нора, группа, паразитирующая на людях. Сбивающая их в кучи…
– Проклятый, проклятый идеалист! – причитал Нельсон про себя. – Ведь знал же… И зачем? О, зачем я с ним связался?..
– Все эти дела, – продолжил Джим, – которые ты мне давал, которые мы распутывали. Идеи, которые ты просил достать… Неужели ты не замечал, что они все одинаковые? Насилие и обман, скрывающий паразитов… Мир, в котором за одним притворством следует другое, и так без конца. Обман – это суть этого мира. И государство – самый большой обманщик. Оно всё покрывает…
Нельсон замотал головой.
– Я не понимаю.
– Весь этот мир – обман. Что ни возьми, даже, казалось бы, самое благородное, – всё на поверку оказывается ложью…
– Не понимаю…
– Ну, например ты, Нельсон.
– Я!? Я обманщик и паразит!? – с ненавистью, исподлобья он уставился на Джима.
– Нет. Но ты экономист. Ты выпускник Гарварда. Ты потратил более десятка лет, изучая экономику.
– И?
– Неужели
– Всегда есть изъяны. Нет ничего идеального. Это неизбежно.
– Вся экономика как наука – это гигантский обман, Нельсон. Созданный, чтобы манипулировать.
– Бред, – его собеседник замотал головой.
– И тем не менее, обман… Экономика – это лженаука. Скажи, какой самый главный, фундаментальный закон экономики?
– И? – Нельсон смотрел на Джима как смотрят на сумасшедших, не зная, чего от них ожидать.
– Закон спроса и предложения. Если цена растет, спрос падает, – Джим скрестил руки, как бы показывая кривые спроса и предложения. Практически все в экономике так или иначе основывается на нем, на этом простом правиле. Спрос и предложение… Убери его, и экономика как наука теряет всякий смысл. Она рассыпается, как карточный домик. Но есть ли у закона какие-нибудь исключения? Есть ли ситуации, где он не работает?
– Хлеб, – автоматически ответил Нельсон.
– Товары первой необходимости. Если цена на хлеб падает, люди не начинают его скупать. Они не покупают больше хлеба, чем могут или хотят съесть. Если цена падает, спрос не обязательно растет. Еще примеры?
– Роскошь.
– Если хочешь продать сумку Шанель, нужно установить на неё высокую цену, или люди не будут её страстно желать. Они просто не захотят её покупать. Для многих цена – это показатель желанности. Другие примеры?
Нельсон мотнул головой из стороны в сторону.
– А вот теперь представь, что тебе надо что-то продать какой-то компании. И у этой компании есть менеджер по закупкам. Вроде тебя – посредник. Именно он решает, какой продукт купить. Что ты должен сделать, чтобы увеличить продажи?
Нельсон молчал, не сводя глаз с Джима.
– Ты должен увеличить цену. Скажем, на двадцать процентов. И затем отдать половину посреднику.
– Взятка?
Джим кивнул.
– А теперь представь абсолютно законную взятку. Поднимаешь цену на двадцать процентов и направляешь эти деньги на рекламу. Взятка, но прямая. Ты подкупаешь конечного пользователя напрямую. В посреднике больше нет необходимости. Растет цена, а за ней и спрос. Что скажешь, по-прежнему исключение? Сколько компаний используют рекламу, чтобы увеличить продажи?
– Но так не может быть! – вдруг не выдержал Нельсон. – Ты утверждаешь, что закон спроса и предложения не работает? Вообще? Как такое может быть?
– Посмотри на рынок акций. Самый большой рынок из всех. Что происходит, когда стоимость акций растет?
– Больше людей хотят их купить…
– И что происходит, когда цена падает? Ты помнишь последний биржевой крах?
– Все пытаются продать…
Джиму на колено упал кленовый лист, и он подобрал его, тусклый солнечный луч просветил лист насквозь, высветив красные прожилки, как вены пульсирующие сквозь ещё недавно живую плоть.