Теория Хайма
Шрифт:
Боже… называя все это время Хло сумасшедшей, Ким поняла, что все это время чокнутой была исключительно она сама. Мечтательница… побег за три дня, с помощью динамита, который не сделать в подобных условиях, при всем желании.
Хотя, да, стоит признать, теперь она могла перемещаться по замку. Точнее только по бесполезной служебной части. Она достала нужные ингредиенты, расфасовав их по склянкам, завуалировав под крема и ароматные благовония. Со знаком личной служанки Велики она могла свободно изучать коридоры ответвления для слуг. Ей дорогого стоило заполучить эту привилегию, но как оказалось,
При одном воспоминании сердце забилось чаще, щеки покраснели, уже не от жары. Господи, кто еще так мог среагировать на ее поведение? Он что, правда ненавидит женщин? Этот пронизывающий взгляд означал именно ненависть? Злость? Отвращение?
Гордый, жестокий, опасный, такой будоражаще необъяснимый и притягательный, как… огонь. Ей хотелось прикоснуться… в тот раз он был поразительно горячим.
Чертя палочкой на земле формулу конверсии аммиака, с помощью которой можно получить необходимый оксид азота, Ким была мыслями непозволительно далеко. Там где ей ни при каких обстоятельствах не позволено быть.
Когда его рука прижала ее, жестоко и неумолимо, намекая на ее слабость и хрупкость, ей, правда, казалось, что он убьет ее. И что помешало ему свершить возмездие прямо там? Безразличие? Ему правда, было все равно? Однако, на общем фоне отрешенности, то и дело прорисовывалось что-то яркое, словно на ночном небе вспыхивало молния… как странно он чувствует. Какое странное выражение эмоций.
Кто же знал, что чтобы найти свой идеал, обнаружить наконец эталон, ей придется покинуть свой родной мир. Все верно, на земле уже давно нет столько мужественности, хладнокровной расчетливости, гордости царственного благородного зверя, хищной сексуальности и абсолютной мужской красоты, сосредоточенных в сыне Адама… ах, нет, последнее — это навряд ли. Все дело в том, что он тоже не человек.
Из этих желтых, беспощадных глаз смотрело чудовище? Что-то древнее, таинственное, запретное и потому такое маняще соблазнительное… яблоко для Евы. Нет, какой там… просто мужчина, чья безудержная мощь и примитивная грубая сила могли привлечь любую женщину. Сила и власть.
Девушка покачала головой, думая над тем, насколько она примитивна, если в тот раз была охотно готова назвать себя его собственностью.
— Тьфу ты! Черт! — Ким резко прикусила губу, стирая неверно записанное уравнение химической реакции. — Собственность, чтоб меня.
Хорошо, теперь она хотя бы знает, что вернувшись обратно в дом родной, она первым делом бросит неверного, вечно недовольного ее работой, внешностью, стилем и образом жизни Лео. Пусть катиться… кто там у него был в последний раз?
Осознание того, что и на этот счет Хло была права, больно кольнуло.
— Да заткнитесь вы, курицы… — Прошипела девушка, отползая за ствол необъятного дерева, когда визг девушек достиг крещендо.
Они постоянно визжали. Если не был слышен их хохот и треп, значит был слышен визг. Молчали они только во сне и то не всегда. Как все-таки замечательно,
И все же, Ким Рендал немного ошиблась, когда подумала, что причина визга наложниц — очередной пустяк. Для женщин гарема только что случившееся было чудом и невиданным до селе явлением: собственнолично в гордом одиночестве их навестил Пэри Солнцеликий, гордо и быстро входя в арку восточного сада, оглядывая живым, воодушевленным взглядом, цветущих молодых обольстительниц, которые тут же грациозно присели, склоняя головы перед повелителем.
— Великий господин. — Угодливо прошелестела Велика преклонных лет, делая плавный шаг в сторону остановившегося повелителя. — Какое счастье видеть вас сегодня, здесь. Услышав о вашем прибытии, каждая из нас испытала немыслимое наслаждение от этой новости. И надежду, что именно она станет той самой для вас в этот раз.
— Я самый счастливый мужчина в нашей империи. Столько прекрасных, еще не тронутых увяданием цветков встречают меня. — Улыбнулся слабо Пэри, обводя прищуренным взглядом девушек, которые украдкой посылали в его сторону соблазнительные улыбки и взгляды из-под томно прикрытых век. — И все же, Велика. В этот день мне нужно кое-что особенное.
— На любой вкус, милитиам. — Угодливо улыбнулась женщина. — Я могу предложить…
— Нет. Я сам. — Грациозный взмах руки с пальцами, унизанными тонкими колечками, остановил наставницу на полуслове. — Мне нужно знать, кто из этих девушек сможет мне помочь с… фейерверком.
Молчание не длилось дольше пяти секунд, после которых одна из самых смелых подняла свой взгляд, томно прошептав:
— Я могу исполнить любое желание господина.
— Ага. — Пэри слегка нахмурился, вновь медленно осматривая небольшой, раскидистый сад. — Здесь все новенькие?
— За последние два месяца привезли только их, милитиам. — Участливо кивнула Велика.
— Судя по их очаровательным лицам… одной все же не хватает. — Проговорил мужчина, вежливо указывая на всякое отсутствие ума и понимания в глазах стоящих здесь девушек. — Велика, кто из них Безымянная?
— Многие здесь еще не получили своего имени…
— Кто? — Надавил он, оборачиваясь на растерянную и явно недовольную Марте.
— Я бы не советовала…
— Когда мне понадобиться совет рабыни, я дам знать. — Лучезарно улыбнулся Пэри, а в этой улыбке застыли острые грани льда и блеск стали.
— Милитиам. — Поклонилась Велика, указывая ладонью в сторону.
Туда же направил свой взгляд пепельный блондин, хитро прищуриваясь.
Ким Рендал же в это время была слишком увлечена безвыходностью сложившейся ситуации.
Оптимальным временем для проведения эксперимента была ночь… но отсутствие света, множество свеч в близи столь неустойчивых материалов грозит оставить только воспоминание от нее и самого замка…
Порох не подходил в виду большого ряда недостатков: низкая скорость горения, недостаточная сила взрыва, неустойчивость. А стоило ему случайно намокнуть, и все ее планы полетят коту под хвост.
Нитроглицерин был оптимален… но пробовать изготовить его в подобных условия — тупость и самоубийство. Никаких шансов.