Теория Хайма
Шрифт:
— Ты тут… рассказывала мне про своего… жениха, и я кое-что вспомнила. У меня осталось одно незаконченное дело… — Ким приложила трубку к уху, покусывая ноготь на большом пальце. — Хм, его нет дома… и это в одиннадцать часов. О, привет, милый. Я звоню тебе так поспешно, чтобы сообщить, что… мы расстаемся. Зная тебя, это не будет сюрпризом. И это… будь счастлив.
— Ого, ты не наговорила ему гадостей… это поразительно, но кажется, ты действительно многое переосмыслила.
— Ты будешь в белом, да?
— Обряд бракосочетания будет проходить по традиции его предков, так что…
—
— Ким, я тебя тут не оставлю. — Твердо произнесла Хло, ловя телефон, который кинула ослабевшая женская рука.
— У тебя нет выбора. Я не… хочу возвращаться туда.
— Мы будем вместе… пойми, теперь эта серость станет невероятно очевидна. Ты думаешь, я не проходила это? Я возвращалась сюда снова и снова. И с каждым разом все четче понимала, что здесь… пусто. Здесь ничего нет. Мы придаем слишком много смысла пустоте. Осталось только понять это. А там… там есть чудо, Ким.
— И ты его благополучно разрушишь. Но все-таки… какое на тебе будет платье?
Глава 35
Более ярко она помнила не те обрывки реальности, когда из сна ее вырывала какая-нибудь нужда или головная боль, а те пестрые сочные сны: кровавые, страшные, пробирающие до костей, но яркие…
Потом она видела собственный потолок или пол. Зависело от того, в каком положении Ким Рендал проснулась.
Доброе утро, Ким, доброе утро.
Ох, уже… два часа дня. Конечно, Хло ушла только с рассветом, торопясь и путаясь, но продолжая уговаривать ее уехать.
Нет. Нет. Нет.
Ей было слишком плохо, чтобы думать о будущем. Совершенно не хотелось. Ей хотелось уснуть и убедить себя и подогретый, мягкий, податливый разум, в том, что все пережитое было сном. У нее получалось на ура.
Сейчас, открыв глаза, Ким правда не знала, приснилось ей все это или нет. Потом это стало не важным. Сон или реальность, их легко спутать, когда речь идет о прошлом. Прошло. Минуло. Позади.
Здесь было так пыльно… пару часов назад ее это не смущало. Собственно, что ее могло бы смутить в том состоянии? А теперь тут еще было нестерпимо душно и пахло алкоголем. Она никогда не напивалась так, с отчаянья. Это не похоже на нее.
Ким тяжело поднялась с кровати, проходя на кухню, утоляя дикую жажду, ставя кипятиться чайник.
Зажав нос рукавом растянутой кофты (первое, что под руку попалось), девушка стала складывать в мусорный мешок содержимое своего холодильника.
За окном было пасмурно. Город окутала бархатная осень.
Ох, работа…
Ким мучительно простонала, проходя к ноутбуку, захватив кружку с дымящимся напитком — быстрорастворимый кофе. И она все же сделала это — проверила электронный ящик. Писем не было слишком много… поразительно, кажется, ее никто не собирался искать. Естественно, ее друзья были людьми для приветствий и прощаний, не более. На больше их бы просто не хватило. Да и ее тоже.
Она не стала отвечать ни на одно, просто вновь легла на диван, предпочитая его кровати, оставляя горячий кофе на столе. Гадкий кофе. Какой же все-таки отвратительный напиток,
Ким закрыла глаза, сокрушаясь по поводу того, что к хорошему действительно привыкаешь быстрее. А еще ей стоило задуматься над переездом. Да-да, жизнь ее так встряхнула, что по-старому влачить свое существование уже не представлялось возможности. Нужно было все оборвать, сжечь мосты и бежать, бежать без оглядки. Туда, где чуть ярче, чем здесь. Возможно, такие места еще остались…
Боже, если так подумать… она не боялась, того, что ее могут найти. Она понимала, что не стоит подобных затрат. Вечные Древние никогда не поднимут ее на один уровень с собой и не спустятся до нее сами. Она собиралась бежать не от гончих, а от себя самой, в попытке стать иной, настолько иной, что ее прошлое вообще будет относиться к другому человеку.
Вспоминая моря Сицилии, Ким дрейфовала по течению мечты, веря, что когда-нибудь найдет мужчину максимально похожего на… него.
В темноте, которая медленно и неуклонно пробралась в ее убогую квартирку, вспоминать о угрюмом Северном Короле было почти что наслаждением. Ким задремала с улыбкой на губах, игнорируя головную боль и тоску, а еще извечные басы местного подпольного ночного клуба, готовящегося принять гостей.
Острый как сталь, как грани льда, но такой же горячий как огонь, он страстный и порывистый как и подобает стихии. Неукротимый и непреклонный, такой упрямый. И все же, Ким видела в глубине хищных глаз истину, которая может покорить любую женщину. Такие называя что-то своим, остаются верны своему слову до конца, защищая названное, так же как и все остальное «свое». Свою жизнь, свой дом, свою землю. Это… получается, ей глубоко внутри, какой-то мелкой первобытной части ее, хотелось, чтобы однажды он посмотрел на нее иначе и назвал своей? Как глупо и сентиментально… ее бы приняли с распростертыми объятьями в средневековье, где женщина считалась мужской собственностью. Но ему правда хотелось подчиниться… Этому взгляду, этому голосу, этому совершенно необузданному, дикому нраву…
Ким прикусила губу, ведя руку по животу вниз, чувствуя жар между ног. О, она очень давно не снимала напряжение подобным образом. Что говорить о сексе, который вообще бывал у нее по большим праздникам. Да, собственно, она никогда и не ставила его во главу угла своей жизни. Она ведь никогда не встречала мужчину, с которым бы хотелось проштудировать всю камасутру, перепробовать все, до мельчайших нюансов, от которых бы у приличных девушек того, другого мира, волосы встали дыбом.
И почему идеал не может быть достижим?
Прикосновение к себе отдалось неожиданно острым откликом. Все дело во времени, проведенном среди стресса и условий нон-стоп?
Стало жарко… по-настоящему жарко, как бывало лишь, когда на нее был обращен пристальный взгляд ярко-желтых глаз. Ах, как жаль, что его нет рядом, Ким бы даже не постеснялась попросить его помочь ей…
Звонок в дверь, яростный, требовательный, противный, разбил мечты и грезы, а медленное томление было грубо сброшено в пучину повседневности. Дверной звонок повторился, и снова, приказывая подняться.