Теория квантовых состояний
Шрифт:
– А откуда известно вам было про загвоздку мою с лабораторным стендом? – не унимался я.
– Ну это совсем уже смешно, право, – заулыбался Никанор Никанорыч. – Вся кафедра завалена вашими распечатками и сплетничает про гипотезы ваши. Имеющий, как говорится, уши. Вот, скажем услышал я такой слух, вы уж сами мне поясните, насколько слух сей справедлив, а на сколько ничего из себя, кроме глупостей и зависти коллег не представляет. Из личного, поговаривают сплетники, что знакомства вы завести не умеете. Травмы какие-то детские, сторонитесь людей, и что не подбери вас Олег Палыч как студента многообещающего, мало бы чего сложилось с вашей карьерою научной.
Я молчал. Потому что-то, что говорил мне Никанор Никанорыч было пока не столько даже на бумаге, сколько в голове моей. Потом я медленно сел рядом с ним на скамейку.
– Я уже предвижу вопрос ваш, откуда де такое можно раскопать, что только придумывается еще мною, – Никанор Никанорыч похлопал меня по плечу. Увесисто так похлопал. – А вот знаете ли, возможно. На кафедре «Технической Физики» сидят не то, чтобы неразговорчивые ребята. Все видят, все понимают. Модели-то, между прочим, вместе с ними вы разрабатываете для сетей своих.
Тут он встал, позабыв и о задумчивости моей, и о нейронных сетях.
– Пора, Борис Петрович! Время! Уходит вещица-то моя драгоценная. Уносится от нас со скоростью пятьдесят два километра в час.
Он неуклюже побежал к выходу из фойе на улицу. Перед тем как устремиться следом, я заметил Машу Шагину, пристально смотрящую на меня с лестницы. Увидев, что я ее заметил, она стушевалась и скрылась наверху.
Опять не могу я сформулировать, зачем понадобилось мне бежать за Никанор Никанорычем. Я был еще поглощен мыслями об осведомленности Никанор Никанорыча о моих пока только идеях, но все-таки встал, позабыв на скамейке кафедральный журнал и заспешил за своим удивительным знакомцем.
Когда вышел я из холла через проходную на широкое, с массивной крышей крыльцо, Никанор Никанорыч был здесь и суетливо вглядывался куда-то сквозь частокол студентов. Крыльцо седьмого учебного здания, представляющее собой крытую веранду, как всегда в это время, было наводнено студентами и работникам университета. Курили, разговаривали. Я, как ведомый, вопросительно поглядел на Никанор Никанорыча. Он уверенно кивнул и принялся напористо протискиваться сквозь толпу к лестнице.
Я видел еще, как он добрался до края платформы, ухватился за перилу и прыснул вниз. Лестница у нас довольно крутая, да еще разбитая местами и я невольно притормозил, увидев как стремительно исчез из виду Никанор Никанорыч. Так ведь и навернуться недолго.
Потом, издалека, прилетел визг автомобильных тормозов. Я поначалу проигнорировал противный тягучий звук. Отмахнулся от него, как от назойливой мошки. Гораздо больше меня занимал Никанор Никанорыч, столь поспешно удалившийся. Я продрался сквозь толпу, добрался наконец до лестницы и остановился, во-первых, чтобы перевести дух, а во-вторых, чтобы найти Никанор Никанорыча.
До меня донесся его удаляющийся голос:
– Вон он, Борис Петрович, у светофора! Ничего, брали и не таких!
У подножия лестницы Никанор Никанорыча не было. Может за угол лестницы забежал, все-таки крыльцо наше на высоте второго этажа размещалось. Я посмотрел по сторонам. Внимание мое привлекла
Сутолока на перекрестке была связана с тем, что непонятно каким боком вылетевшая с дороги легковушка ударилась носом в остов светофора. Хорошо ударилась, нос был изрядно смят, досталось и капоту, и бамперу, и решетке радиатора, и даже фара разбилась левая. Остов светофора от удара погнулся и теперь подбитый печальный светофор как-бы нависал над вздувшимся капотом.
– Выпрастывайтесь, дорогой мой, выпрастывайтесь! – язвительно восклицал Никанор Никанорыч. – Не в бане ведь, рассиживаться!
Никанор Никанорыч отчитывал водителя автомобиля, как оказалось, студента, который совсем не торопился покидать уютную кабину и встречаться с голосистым Никанор Никанорычем нос к носу.
– Где такое видано, скажите пожалуйста? – кричал Никанор Никанорыч. – Мало того что пренаглейшим образом слямзил ценную вещицу, так на тебе еще и светофор, видите ли ему помешал. Потрудись, паршивец, извлечь с заднего сиденья саквояжик. Не тебе оно было предназначено, не тебе оно и достанется!
Только теперь я понял, что искал Никанор Никанорыч на скамейке в фойе. Свой особенный портфель. И непостижимым образом отыскал его здесь, в аварийной машине.
– Гляньте, милостивые государи, гляньте только, что насовершал тут у нас истец. Созонов Григорий Павлыч – студент, между прочим, ВУЗа. Сын небедных родителей. Что ли они для этого его на свет выплаждывали? Что ли они такое для него будущее пророчили? Учили они его что ли светофоры сшибать да портфели тырить? Не уговаривайте – не поверю!
В машине находились двое. Один из них Григорий, в которого Никанор Никанорыч швырял стрелы словоблудия, и второй, высокий, по-видимому его товарищ, сидел притопив голову в плечи и молчал. Григорий со злополучным портфелем в руках, делал попытки что-то сказать, на что Никанор Никанорыч незамедлительно повышал голос на тон. Вокруг уже собралась толпа зевак.
Я не мог взять в толк, каким образом портфель Никанор Никанорыча оказался в машине. Неужели Григорий действительно походя забрал у спящего Никанор Никанорыча в университете.
– Украл! – оглушительно обрушил свой вердикт Никанор Никанорыч, как бы отвечая мне. – На казенное позарился! Не постеснялся ни стен благородных, ни званий, ни пожилых моих годин.
Застращанный Григорий Созонов приоткрыл дверцу машины и поспешно перебросил худой и потертый портфель через щель на капот, после чего снова заперся в машине. Удалиться с места происшествия он не пытался.
Никанор Никанорыч немедленно подхватил портфель под мышку. При этом он продолжал вещать:
– Общественный, дорогие мои, общественный, не какой вам нибудь, порядок расстроил! Ладно бы мой или Борис Петровича, положим, порядок.
И меня сосчитали, подумал я. Погода, надо сказать, стояла не теплая. Конец октября все-таки. Уши и нос уже давали о себе знать.
– Мы-то с Борис Петровичем перетерпим. Мы-то с ним перебьемся. Так ведь нет же! Позарился, стервец, на святое. Покусился на священное, государи мои. Общественный порядок – это вам не пироги жевать. Его так просто не выстроишь. Тут лета нужны. Лета и годы кропотливейшей занятости. И на тебе. Вот так просто, я бы сказал, случайным плевком, угодил Созонов Гришка в самую его сердцевину!