Теория квантовых состояний

Фомин Роман Алексеевич

По плану, Бильгамешу с телохранителями должны были идти через город пешком, без лошадей, чтобы не привлекать внимания. Торговцы с товаром, с охраной и без, были самым распространенным людом на улицах Бабили. Лошади с провожатым поджидали за городом, за воротами Адада. Слуги подхватили тюки, и отряд тронулась в путь.

– Набу, я менял несколько раз планы в последнее время, – заговорил Бильгамешу из тени капюшона, – Сегодня я сделаю это в последний раз. Перед тем, как мы отправимся, я хотел бы вознести молитвы нашему покровителю Мардука в его храме.

Набу послушно кивнул.

– Но только не в малом храме Мардука, – продолжал Бильгамешу, – а поднявшись на новый строящийся зиккурат Этеменанки.

Я не успеваю уже увидеть, как наши жрецы-астрологи украсят и оживят его, и обратят свои взоры на звездное небо с его величественной высоты и поведают нам о звездах, небе и нашем будущем.

Процессия вышла на Дорогу Празднеств, там, где башней-стелой заканчивалась глазурированная стена Иштар. В подступающих сумерках блестящие израсцы казались черными и играя отражениями создавали иллюзию зияющей пустоты, вместо стен. Бильгамешу внутренне порадовался, что путь его лежал в обратную сторону, а не к Воротам Иштар, между этих провалов.

Дорога Празнеств не спала. Сновали группы людей, вальяжно ходили городские стражники. Можно было разглядеть жрецов, торопящиеся по делам своих храмов в поздний час. Бильгамешу узнавал торговцев и не без гордости видел восхищающихся гостей.

Храм Иштар миновали быстро. Молельня не спала, Бильгамешу видел огни и паломников толпящихся у основания зиккурата. Именно жрецам Иштар, агрономам, был обязан Бабили своей великолепной системой ирригации, которую на засушливой почве месопотамских пустынь, позволила растить лен, овощи и виноград. Ну и конечно они придумали и осуществили давнее желание Бильгамешу – украсить бело-желтый Бабили висячими садами, в которыех смогли жить и цвести удивительные растения с берегов срединного моря, с родины Шаммурамат.

Справа поднялась и поплыла мимо глухая кирпичная стена. Пока еще не выскобленный, не украшенный, серо-желтый отвес из кирпича-сырца никак не давал понять, что скрывается за ним. Бильгамешу разглядел впереди прямоугольный свод ворот и солдат, одетых в желтые туники поверх шерстяного набедренника. Городские стражи не надевали кожанной перевязи и шлема шишака, как полагалось военным, вместо этого они носили пояс с ножнами для короткого меча и повязывали волосы ремешком. В дополнение к мечу, стражи имели длинное в полтора роста копье и щит.

Стена с охраняемыми воротами окружала главное строящееся здание Бабили – зиккурат Этеменанки – «Дом основания неба и земли». Здание зиккурата не было еще видно, но разница между обратной стороной улицы, и этой, с глухой стеной, ощущалась почти физически. Там, всего в сорока локтях, темнели лужайки и одно-, двух– этажные, низко огороженные дома с цветным орнаментом и пучками зелени на крыше. Это богатые авилумы заводили себе миниатюрные копии садов Шаммурамат. Оттуда доносился галдеж, сновали люди. На этой стороне звуки повисали, топко проваливаясь и растворяясь в щербатой стене сырца. Уж больно величественно и грозно выглядело то, что вздымалось из-за нее. Семиярусный зиккурат с новым, строящимся храмом Мардуку на верхней ступени.

Набу подошел к охранникам и перекинулся с ними несколькими быстрыми фразами. Бильгамешу с носильщиками ждали в стороне. Каждый служака в городе знал Набу, старшего телохранителя царя-лугаля. Охранники почтительно отвечали ему. Прошло совсем не много времени, и Бильгамешу уже входил в сопровождении Набу и охранников в арочные храмовые ворота.

Миновав переход соединяющий толстые двойные стены, отряд Бильгамешу вышел в просторный внутренний двор зиккурата. На огороженной территории высилось несколько вспомогательных построек. В дальнейшем в них планировалось устроить храмовые помещения для жрецов Мардука и, по-совместительству, астрономов. Жрецы с мастеровыми и рабами-вардумами будут здесь полировать кварц,

добиваясь от него свойств увеличительного стекла, для изучения звездного неба. В настоящее время этим занимались в старом храме Мардука, на юге Восточного города. Помимо построек, которые были близки к завершению, здесь были развернуты конструкции и тенты, которыми пользовались строители. Высились рядами кирпичи – обожженные и просто высушенные, стояли наполненные бассейны с битумом, сложенные в кучи громоздились связки тростника.

Строителей было не много в поздний час. Жрецы-зодчие из храма Шамаша уже разошлись и здесь сейчас находились только несколько помощников мастеровых и надсмотрщики за рабами-вардумами, завершающими черновые укладочные работы.

Набу со стражниками приказали мастеровым закончить работы. Сборы заняли около получаса – подняться наверх, собрать каменщиков, спуститься с верхних ярусов зиккурата и сложить инструмент. Стройматериалы к храмовому комплексу подвозили через южную стену, которая сложена была только частично. Через нее строители покинули стройку, отправившись в Западный Бабили, на отдых. Южную стену также охраняли четверо воинов.

После того, как рабочие ушли, гигантский Этеменанки, и без того вызывающий оторопь, будто бы еще сильнее осунулся и помрачнел. Пропали голоса и шум стройки. Даже солдаты городской стражи, которые вместе с Бильгамешу ожидали, пока разойдутся строители, приглушили голоса. Стало темнее. Мрачным исполином нависал над ними зиккурат Этеменанки, новое подножие храму Мардука.

Зиккурат представлял собой семиступенчатое прямоугольное строение, около двухсот локтей высоты. Нижняя ступень, самая массивная, в треть высоты здания, служила квадратным основанием будущего храма и по-совместительству обсерватории. Пролет гигантской лестницы, гипотенузой прямоугольного треугольника взлетал к основанию второй могучей ступени и пропадал там, сливаясь с уступом на фоне темного неба. Еще две лестницы поднимались вдоль стен, образуя с торца вид песочных часов, сходясь к вершине первой ступени и вновь разбегаясь затем ко второй.

На ночь строители обыкновенно оставляли на башне факелы, у основания и пролетов лестниц. Это должно было облегчить путь богам к своему храму. Сейчас, ночью, в тишине заваленного строительным мусором двора, эти мерцающие огни смотрели с высоты в сотни локтей холодно и даже угрожающе.

Бильгамешу вполголоса обратился к Набу.

– Спасибо, мой верный Набу. Теперь я пойду наверх, вознесу молитву великому Мардуку. Жди меня здесь. Мы тронемся в путь как только я вернусь.

Он отправился к ближайшей боковой лестнице, поднимая с каждым шагом облачко пыли. Набу и охранники смотрели вслед его узкой фигуре, закутанной в плащ-накидку с капюшоном надвинутым на лицо.

Исполинский зиккурат встретил Бильгамешу полной тишиной. Как только Бильгамешу оказался в тени его массивной стены, пропали даже шорохи и дуновения ветра. Собственное дыхание стало оглушающим хрипом, удары сердца – тараном. Бильгамешу ступал по усыпанной пылью и щебнем площадке, окружавшей Храм и каждый шаг отражался у него внутри басистыми ударами призывных гонгов, взрывами громов тропических ливней и вулканными всхлипами далеких гор.

Перед лестницей, взбегающей вверх вдоль отвесной стены, Бильгамешу встал. Здесь в стене крепилось гнездо для факела и спокойный ровный огонь освещал основание из ровных залитых битумом глиняных плит. Вершина лестницы терялась в черной вышине и где-то там подмигивал Бильгамешу еще один факел. Невесомо Бильгамешу ступил на первую ступень. Тонкая поземка пронеслась по ней, припорошив сандалию верховного жреца тонким слоем пепла. Пепла?! Бильгамешу нагнулся к стопе, но видение уже исчезло. Пыль, серая в темноте, обыкновенная пыль.