Теория убийства

Мэйн Эндрю

– Хорошо, но ты теперь официально работаешь консультантом защиты, без оплаты, естественно.

– Эм, ладно.

Я беру из рук Лид флэшку и вставляю в свой «Макбук». Нужна всего пара мгновений, чтобы загрузить изображение в программу и получить ответ.

– Доктор Крей, – спрашивает Лид, – что говорит ваша программа?

Я закрываю ноутбук.

– Вы первая. У меня только цифра.

Я осознаю, что мне хочется проверить ее. В прошлый раз она заставила меня говорить первым и вполне может что-то затевать и в этот раз.

– Ладно.

Я начну, – говорит она и указывает на участок изображения в передней части черепа. – Видите? Все белое. Как будто никакой перегородки. Чтобы вызвать такие разрушения, нужно хирургическое вмешательство или лучевое воздействие.

Она поворачивается к Джессапу.

– Хватит, давайте настоящие.

– Настоящие что? – спрашивает он, не понимая.

– Снимки Маркуса. С этими можете над судом насмехаться, но со мной такое не сработает.

– Генриетта, Господь свидетель, это именно та флэшка, что я получил от врача, делавшего МРТ.

– Серьезно? – Доктор Лид искренне удивлена.

– Абсолютно!

Она садится на край стола.

– Черт подери! Черт, мать его, подери, простите мой французский, джентльмены. Но я тоже не шутила. Подобные разрушения в мозге могут возникнуть только по тем причинам, которые я назвала. Хирургия или лучевой импульс. Снимки точно настоящие?

– Сто процентов.

Лид поворачивается ко мне:

– Ладно, компьютерный гений, а что говорит твоя волшебная коробочка?

– Ноль девяносто два, – называю я цифру вероятности совпадения с изображениями поврежденного мозга. – Опять же, программа не идеальна, но пока срабатывала точно.

– Черт подери! – снова восклицает она.

– Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? Мой клиент совершил убийство или не совершил? – вмешивается Джессап.

– О, конечно совершил, – отвечает ему Лид. – Судя по тому, что я вижу, даже если бы это был не он, то срыв, после которого Маркус сделал бы что-то подобное – всего лишь вопрос времени. Видите вот эту область? Она позволяет контролировать желание убить на месте человека, косо на нас посмотревшего. Алкоголь и наркотики ухудшают ее функционирование. У твоего клиента она не работает вовсе. По сути он был тикающей бомбой.

Джессап кивает, в голове намечая основную линию защиты.

– Я могу засвидетельствовать, что он не более виновен, чем тот, кто заражает других смертельно опасным гриппом, не зная, что сам болен, – продолжает доктор Лид. – Его мозг физически не способен контролировать импульсивное поведение. Он похож на человека, которого столкнули с крыши и который упал на прохожего, убив того.

– Но если мы будем настаивать на невменяемости, его на всю жизнь упекут в писхушку, – замечает Джессап, обдумав сказанное.

Лид некоторое время сверлит его взглядом.

– Твоего клиента нужно изолировать. Прямо сейчас. Он может сорваться в любой момент. Я такое уже видела, – наверняка она имеет в виду Эмерсона. – Ему нужна помощь.

– Этот процесс обратим?

– В

современных условиях – нет. Но, кто знает. Если в этой области нейрохирургии будут испытывать терапию на основе стволовых клеток, то он будет отличным кандидатом. – Она сокрушенно качает головой. – И все-таки расскажите мне, как это произошло.

– Мне кажется, я знаю, – отвечаю я. – И чертовски этим напуган.

Глава 13

Токсин

– Чушь! – говорит специальный агент Вельц, возглавляющий расследование. – Оставьте эти фантазии в стиле детективных сериалов для суда и тупых присяжных, они на это поведутся.

Я в очередной переговорной в ФБР – интересно, сколько их тут, может, они бесконечные и появляются как по мановению волшебной палочки, когда в них появляется нужда. Галлард, Николсон, Ван Оуэн и еще несколько агентов сидят вокруг стола. Моей репутации хватило на то, чтобы они согласились на тридцатиминутную встречу. Но уже через десять минут становится ясно, что мы не то что тридцати, а и пятнадцати минут не высидим. Вельц готов официально предъявить Маркусу обвинение и закрыть дело. И ему совершенно не по душе то, что откуда ни возьмись появляется безумный профессор в моем лице и объявляет подозреваемого невменяемым еще до начала суда. Но, к сожалению, сейчас на карту поставлено слишком много.

– Выслушайте, – умоляю я. – Разрушение префронтальной коры лобных долей, как у Маркуса, никогда не встречалось раньше.

– Тем более он виновен. В чем вообще дело? Его адвокат прекрасно использует ваши доводы в суде. Почему вы еще здесь?

– Пожалуйста, попробуйте понять. Поскольку никаких признаков скрытой физической травмы у него нет, я попытался понять, как это могло произойти. И мне пришла в голову одна мысль, я вспомнил про токсоплазмоз…

– Это глисты из кошачьих какашек, что ли? – спрашивает Ван Оуэн.

– Типа того. Одноклеточные паразиты, обитающие в почве, воде, человеческом организме, словом, везде. В высоких концентрациях могут вызвать шизофрению. Возможно. Но точно известно, что токсоплазмы влияют на поведение мышей, заставляя тех терять всякий страх перед кошками. Что, естественно, кончается тем, что кошки ловят и едят этих мышей, а потом через зараженные экскременты способствуют более широкому распространению паразита. Кроме того, они и на человеческое поведение могут влиять, заставляя людей заводить больше кошек.

– Великолепно, «защита на кошачьем дерьме», – произносит Вельц. – Уверен, адвокат Маркуса будет вам за это чрезвычайно благодарен. Все, я могу идти?

– Я не сказал, что поведение Маркуса вызвано токсоплазмозом или его возбудителями – слишком короткий цикл в нашем случае.

– Слава богу! И спасибо, что объясняете понятным не слишком научным языком, – Вельц с ухмылкой обводит комнату взглядом.

Я делаю глубокий вздох, стараясь сохранить самообладание… но у меня не выходит.