Теория языка: учебное пособие
Шрифт:
Языкознание в средние века и в XVII–XVIII вв
Средневековье – тысячелетний период, обрамленный в начале и в конце такими знаковыми событиями, как разграбление в 476 г. варварами Рима и открытие в 1492 г. Колумбом Америки. Обычно считают, что это время «умственного застоя во всех областях, в том числе и в языкознании» [Кондратов 1979: 20]. Это так. Но вспомним, что христианизация многих народов Европы принесла им письменность – причем не только в готовом виде (на греческом или латинском алфавите), но и в виде гениальных изобретений, связанных с прекрасным знанием фонологического строя ранее бесписьменных языков. Так, в Византии около 862 г. Константин (Кирилл) составляет глаголицу, буквенный состав которой и алфавитное расположение, а также начертание букв и их элементов (форма креста, треугольника и др.) свидетельствуют о высочайшем по исполнению семиотическом подходе к созданию системы знаков, предназначенных для воплощения идеи Евангелия. Преподавание только латинского языка во всех странах католического вероисповедания сначала по грамматикам Доната и Присциана, а затем по их эпигонским эрзацам тоже не прошло даром. За грамматикой закрепилось назначение – учить «правильно говорить и писать». Изучение языка
Крутой перелом в социально-экономической и духовной жизни Европы произошел в эпоху Возрождения (XV–XVIII вв.), совпавший с наступлением капитализма и проявлением трех умственных и культурных течений – Ренессанса, Реформации и Просвещения. «Ренессанс означал крушение феодальной церковной культуры и замену ее культурой светской, опирающейся на античность. Реформация разрушила папскую власть и создала простор для развития национальных сил европейских государств. Просвещение связало всю духовную жизнь Европы с философией рационализма и наукой. Новая эпоха выдвинула подлинных первооткрывателей и энциклопедистов – Колумба, Галилея, Коперника, Декарта, Ньютона, Лейбница, Ломоносова» [Кондратов 1979: 23]. Рационализм порождает логическую, или универсальную, грамматику. Но появляются грамматики и национальных языков. Создаются сопоставительные словари многих, в том числе и вновь открытых языков. Так, в России в 1787—89 гг. выходит четырехтомный труд академика Петра Симона Палласа. В этом словаре приведено на русском языке 280 наиболее распространенных понятий и дан их перевод на 200 языков и диалектов Европы и Азии, а через 2–3 года число сопоставляемых языков возросло до 272 (за счет подключения экзотических языков Америки и Африки). Примеру Российской академии последовали в Испании (в Мадриде в 1800–1804 гг. вышел «Каталог языков известных народов, их исчисление, разделение и классификация…», включавший уже 307 языков и наречий), в Германии (в Берлине) в 1806–1817 гг. Аделунг и Фатер напечатали труд «Митридат, или Общее языкознание», включавший лексику 500 языков и перевод на них молитвы «Отче наш». И всё же основным завоеванием характеризуемого периода было создание «Общей и рациональной грамматики».
«Общая и рациональная грамматика» Поль-Рояля
Её написали и издали два монаха монастыря предместья Пор-Рояль близ Парижа в 1660 г. Один из них, Клод Лансло (1615–1695), был грамматистом и филологом, второй – Антуан Арно (1612–1694) – философом и логиком. Опираясь на рационалистическую философию Рене Декарта (Картезий) (1596–1650) и следуя индуктивным путем, они решили, что все языки основываются на одной и той же общечеловеческой логике и в принципе сходны между собою. Отличия же считаются отступлениями от логики и признаются ошибками. Авторы формулировали свою задачу следующим образом: определить «естественные основы искусства речи», «общие всем языкам принципы встречаемых в них различий». Их интересовали способы отражения в языке таких логических категорий, как понятие, суждение, умозаключение. Эти категории переносились на языковые, шло отождествление языковых единиц (слов, предложений) с логическими и придание языковым категориям свойства всеобщности. Однако в этой грамматике, синхронической по своей направленности, немало и таких наблюдений, особенно над фактами французского языка, которые обнаруживали расхождения между языковыми формами и логическими категориями. Так, анализируя фразу «Невидимый Бог создал видимый мир», Арно и Лансло демонстрируют несовпадения между суждением (суждениями) и предложением: «В моем сознании, – пишут они, – проходят три суждения, заключенные в этом предложении. Ибо я утверждаю: 1) что Бог невидим; 2) что он создал мир; 3) что мир видим. Из этих трёх предложений второе является основным и главным, в то время как первое и третье являются придаточными… входящими в главное как его составные части… Итак, подобные придаточные предложения присутствуют лишь в нашем сознании, но не выражены словами, как в предложенном примере» [Грамматика общая 1990].
Судьба «Грамматики Пор-Рояля» была сложной – сначала массовое подражание (в XVII и XVIII вв.), потом хула (со стороны крупнейших лингвистов конца XIX и первой половины XX в.), а затем реабилитация и высокая оценка как первого теоретического труда по общей лингвистике, не потерявшего своей значимости и поныне (Р. Лакофф, Н. Хомский и др.). Об этом свидетельствуют и два её новых издания – в Москве (1990) и Ленинграде (1991) с подробными разборами и комментариями. В предисловии к ленинградскому изданию проф. Ю.С. Маслов писал: «Грамматика Арно и Лансло – великое творение человеческой мысли на пороге нового времени. И книга эта важна для нас не своими несовершенствами, а прозрениями, проложившими (а отчасти лишь задолго предсказавшими) новые пути в науке» [Арно, Лансло 1991: 11]. Это общая оценка. А среди конкретных теоретических достижений этой книги он называет то, что в ней «довольно четко вырисовывается разграничение «синтетического» и «аналитического» строя языка, хотя самих этих терминов, разумеется еще нет», что в ней «уже отчетливо прослеживается становление лингвистической типологии» [Арно, Лансло 1991: 7]. Следует напомнить и о том, что резонанс «Общей и рациональной грамматики» Поль-Рояля был столь велик, что даже в XIX в. по ее образцу, но с опорой на разные философские категории (кантианские, гегелевские и др.) создавались научные и учебные сочинения (в Германии – Г.Я. Германом, К.Ф. Беккером, в Дании – Ланге, в России – Ф.И. Буслаевым (см.: Буслаев Ф.И. Историческая грамматика. М., 1858). И в наши дни не без учета опыта Грамматики Поль-Рояля идет возрождение логической грамматики как одного из направлений современной лингвистики.
Подступы
Уже в XVIII в. зарождается взгляд на общество как явление историческое – меняющееся и развивающееся, а вместе с ним и на язык. Особенно четко «философию истории» выразил итальянский философ Джамбатиста Вико в работе «Новая наука» (1725). Идеи Вико на материале языка и культуры развивали Шарль де Брос, Жан-Жак Руссо, Монбоддо, Гердер и многие др. Так, Гердер издает двухтомник «Старые народные песни» (1778–1779), демонстрируя ценность народного языка и фольклора. В поле зрения попадают группы (ветви) европейских языков. М.В. Ломоносов говорит о родстве пяти индоевропейских языков (русского, курляндского (латышского), греческого, латинского, немецкого), относящихся к разным ветвям, что наводило на мысль о происхождении их из какого-то древнего языка. Были и более убедительные факты, свидетельствовавшие о родстве индоевропейских языков. Однако решающим толчком к поискам в этом направлении оказалась деятельность В. Джонса, английского востоковеда. В его речи «Азиатские исследования» (1786), по существу, уже демонстрировалось грамматическое родство санскрита и индоевропейских языков: «Санскритский язык при всей своей древности обладает изумительным строем. Он совершеннее греческого, богаче латинского и утонченнее обоих, в то же время он обнаруживает столь близкое родство с греческим и латинским языками как в глагольных корнях, так и в грамматических формах, что оно не могло сложиться случайно; родство это так поразительно, что ни один филолог, который желал бы эти языки исследовать, не может не поверить, что все они возникли из одного общего источника, которого, может быть, уже не существует» (цит. по [Кондратов 1979: 30]). Еще определеннее о родстве санскрита с указанными языками говорилось в книге Ф. Шлегеля «О языке и мудрости индийцев» (1808).
Немалый вклад в подготовку исторического и сравнительного изучения языков внесли слависты – продолжатели славных деяний Кирилла (Константина) и Мефодия, а также таких грамматистов, как Лаврентий Зизаний, Мелетий Смотрицкий, Юрий Крижанич, уже названный выше М.В. Ломоносов, в особенности же Иосиф Добровский (1753–1829), снискавший славу отца славянской филологии. Он написал «Историю чешского языка и литературы» (1792), «Немецко-чешский словарь» (1809), изучал старославянский язык («Глаголица» (1807)), «Кирилли Мефодий, славянские апостолы» (1823), дал классификацию славянских языков.
Дополнительная литература
Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. – М., 1975. С. 16—256.
Античные теории языка и стиля. – СПб., 1996 (и др. изд.)
Алпатов В.М. История лингвистических учений. Учебное пособие. 2-е изд., исправленное. – М., 1999. С. 7—53.
Алпатов В.М. «Грамматика Пор-Рояля» и современная лингвистика (К выходу в свет русских изданий) // Вопросы языкознания, 1992. № 2. С. 57–62.
Алпатов В.М. О сопоставительном изучении лингвистических традиций (К постановке проблемы) // Вопросы языкознания. 1990. № 2. С. 13–25.
Березин Ф.М. История лингвистических учений. – М., 1975. С. 5—30.
Березин Ф.М. История русского языкознания. – М., 1979. С. 3—63.
История лингвистических учений. Средневековый Восток. – Л, 1981. С. 130–142, 224–247, 262–299.
История лингвистических учений. Средневековая Европа. – Л., 1985.
Кодухов В.И. Общее языкознание. – М., 1974. С. 4—20.
Кондратов Н.А. История лингвистических учений. – М., 1979. С. 3—36.
1. Сравнительно-историческое языкознание. Первый период: 20—70-е годы XIX века
Исподволь готовившееся открытие, связанное с объединением новых методов исследования языка – сравнительного и исторического – и подкрепленное подоспевшим к этому времени знакомством с санскритом, состоялось. Санскрит стал отдаленной, но ясной целью сравнения языков, углубления в далёкое прошлое, до «исходного» языка. В нем стали видеть основу если не всех, то по крайней мере главнейших из них – греческого, латинского, германского. Для реализации назревшего открытия требовались учёные, гениальные по интуиции и широте взглядов. И они явились. Это были Бопп, Раек, Гримм и Востоков – разные по конкретно-языковой подготовке и материалу изучения, но поразительно схожие по общей устремлённости и по моменту появления.
1.1. Франц Бопп (1791–1867)
Открытие сравнительно-исторического метода стало ярким и долго светящимся научным явлением, определившим главное содержание лингвистической работы многих десятков языковедов Европы почти на полстолетие (с 20-х по 70-е годы XIX в.), а затем, правда в несколько иных формах, и на многие последующие десятилетия. Пионерские труды необычайно одарённых учёных явились краеугольным камнем величественного здания, которое созидалось после 1816 г. – года выхода в свет первой книги Ф. Боппа с длинным, но точным названием «О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германских языков с эпизодами из Рамаяны и Махабхараты в точном метрическом переводе с оригинального текста и с некоторыми извлечениями из Вед». Ф. Бопп привлёк внимание к санскриту, к его глагольной флексии и, показав её сходство с перечисленными в названии книги языками, высказал мысль об общности происхождения этой грамматической черты и самих этих языков. Идею, высказанную в первой, иногда называемой «юношеской» работе, «он выполнил позднее в грандиозном масштабе для всего языкового строя индоевропейских языков» в своем новом трёхтомном труде, вышедшем в Берлине в 1833–1852 гг., «Сравнительная грамматика санскрита, зендского, армянского, греческого, латинского, литовского, старославянского, готского и немецкого языков» [Томсен 1938: 60]. Этот капитальный труд был переведён на французский язык лингвистом М. Бреалем под названием «Сравнительная грамматика индоевропейских языков» (1866–1874) и вышел в свет с прекрасным предисловием переводчика.