Теософические архивы (сборник)
Шрифт:
Это может показаться непонятным среднему читателю, ибо это одно из наиболее сложных учений оккультной [Западной. – К. Х.] доктрины. [К. Х.] Природа двойственна: в ней существует как физическая и материальная сторона, так и сторона духовная и моральная; и в ней существует и добро, и зло, и последнее является неизбежной тенью от ее света. Для того, чтобы проникнуть в поток бессмертия, или, скорее, достигнуть бесконечного ряда перерождений в виде сознательных индивидуальностей (см. «Книгу Кхиу-ти», том XXXI [Гл. III. – К. Х.]), следует стать сотрудником природы, либо во БЛАГЕ, либо во ЗЛЕ, в ее работе по сотворению и воспроизведению, или же в разрушении. [Эта сентенция указывает на виды посвященных – адептов и колдунов. – К. Х.] И лишь от бесполезных трутней она избавляется, насильственно изгоняя их и заставляя миллионами [Одно из ее обычных преувеличений. – К. Х.] погибать в качестве самосознающих существ. [Пара бессмысленных слов. – К. Х.] Таким образом, в то время как добрый и чистый стремится достигнуть нипанг (нирваны, или такого состояния абсолютного существования и абсолютной
Сатана – это всего лишь символ, а не реальный персонаж.
Это некий тип, противостоящий типу Божественному, который необходимым образом мешает ему в нашем воображении. [К. Х.] Это искусственная тень, которая делает видимым для нас бесконечный свет Божественного.
Если бы Сатана был реальным персонажем, [К. Х.] тогда было бы два Бога, и вера манихеев была бы истинной. Сатана является воображаемым представлением об абсолютном зле; [К. Х.] концепцией, необходимой для полного утверждения свободы человеческой воли, которая, при помощи этого воображаемого абсолюта, кажется способной уравновесить даже совокупную силу Бога. Это самая смелая, самая наглая и, быть может, самая возвышенная мечта человеческой гордости.
«Вы будете как боги, знающие добро и зло», – говорит аллегорический змий в Библии. Поистине, сделать зло наукой – это значит сотворить из Бога дьявола, и если какой-либо дух может постоянно сопротивляться Богу, то больше нет единого Бога, но есть два Бога.
Чтобы сопротивляться Бесконечному, необходима бесконечная сила, и две бесконечные силы, противоположные одна другой, должны нейтрализовать друг друга. [483] Если сопротивление со стороны Сатаны является возможным, то сила Бога не может существовать далее, Бог и Дьявол уничтожают друг друга, и человек остается один; он остается в одиночестве с призраком своих богов, гибридным сфинксом, крылатым быком, держащим в своей человеческой руке меч, блистающие молнии которого ведут воображение человека от одной ошибки к другой, и от деспотизма света к деспотизму тьмы.
483
И поскольку зло бесконечно и вечно, ибо оно современно материи, то напрашивался бы логический вывод о том, что нет ни Бога, ни Дьявола – как персональных существ, а есть лишь Один Несотворенный, Бесконечный, Неизменный и Абсолютный Принцип или Закон: ЗЛО, или ДЬЯВОЛ – чем глубже он погружается в материю, и ДОБРО или БОГ, как только он очищается от последнего и вновь становится чистым неомраченным Духом или АБСОЛЮТОМ в своей вечной, непреложной Субъективности.
История земных бедствий и страданий – это лишь роман о войне Богов, войне все еще не законченной, пока христиане поклоняются Богу в Дьяволе, и Дьяволу в Боге.
Антагонизм сил – это анархия в догме. Таким образом, церкви, которая утверждает существование Дьявола, мир отвечает с ужасающей логикой: тогда не существует Бог; [К. Х.] и бесполезно пытаться избежать этого аргумента, изобретая превосходство Бога, который позволил бы Дьяволу сделать так, чтобы люди были прокляты; это разрешение было бы чудовищным и походило бы на соучастие, и бог, который смог бы стать сообщником дьявола, не мог бы быть Богом.
Догматический Дьявол является персонификацией атеизма. Дьявол в философии – это преувеличенный идеал свободной воли человека. Реальный или физический Дьявол есть магнетизм зла.
Вызвать Дьявола – это значит лишь представить на мгновение эту воображаемую личность. Это влечет за собой то, что в эго человека преступается граница безумной порочности, и он совершает самые преступные и бессмысленные поступки.
Следствием такого деяния является смерть души в безумии, а часто и смерть тела, как бы подобная удару молнии, в результате инсульта.
Дьявол всегда надоедает просьбами, но никогда ничего не дает взамен.
Святой
Вот вероучение Элифаса Леви (Bonae Memoriae) и его учеников.
Мы верим в Бого-Принцип, сущность всего сущего, всего добра и всей справедливости, неотделимый от природы, которая есть его закон и которая обнаруживает себя через разум и любовь.
Мы верим в человечество, дщерь Бога, все члены которого неразрывно связаны друг с другом, так, что все люди должны сотрудничать в деле спасения каждого, и каждый – в деле спасения всех.
Мы верим, что для служения божественной сущности необходимо служить человечеству.
Мы верим в исправление зла и в победу добра в жизни вечной.
О состоянии самоубийцы после смерти
Статья Элифаса Леви в комментариях Е.П. Блаватской
Перевод – К. Леонов
Мы рады предложить нашим читателям первую статью из серии неопубликованных работ покойного Элифаса Леви (аббата Альфонса Луи Констана), одного из великих учителей оккультных наук нашего столетия на Западе. Бывший римско-католический священник, он был лишен духовного сана римскими церковными властями, которые не терпят никакой веры в Бога, Дьявола или Науку вне узкого круга своих ограниченных догм, и предают анафеме любую подавленную их вероучением душу, которая достигает успеха в освобождении от своего умственного рабства. «Именно в разуме возрастает знание и уменьшается вера; следовательно, те, кто знает больше всех, всегда верят меньше всех», – сказал Карлейль. Элифас Леви знал много, много больше, чем даже привилегированное меньшинство среди величайших мистиков современной Европы; поэтому он был оклеветан невежественным большинством. Он написал такие зловещие слова: «Открытие великих тайн истинной религии и древней науки магов, показывающее миру единство универсальной догмы, уничтожает фанатизм благодаря научному объяснению и обнаружению смысла любого из чудес», – и эти слова решили его судьбу. Религиозный фанатизм преследовал его за неверие в «божественное» чудо; фанатичный материализм – за использование слова «чудо»; догматическая наука – за попытку объяснить то, что она еще не могла объяснить сама, и во что, потому, она не верила. Автор книг: «Догма и ритуал высшей магии», «Наука духов» и «Ключ к великим мистериям» умер в нищете, как и его знаменитые предшественники в оккультном искусстве – Корнелий Агриппа, Парацельс и многие другие. Из всех стран света, Европа наиболее жестоко побивает камнями своих пророков, в то время как лжепророки весьма успешно водят ее за нос. Европа упадет ниц перед любым идолом, при условии, что он будет льстить ее излюбленным привычкам, громогласно превозносить ее высокомерный интеллект и взывать к нему. Христианская Европа будет верить в божественные и демонические чудеса и в непогрешимость книги, которая была осуждена ее собственными устами и состоит из давно развенчанных легенд. Спиритуалистическая Европа придет в восторг перед видением медиума – если только это не простыня или неуклюжая маска – и останется в полной уверенности в реальности появления привидений и духов умерших. Научная Европа будет с презрением высмеивать христиан и спиритуалистов, разрушая все и не строя ничего, ограничиваясь лишь составлением арсеналов фактов, с которыми она в большинстве случаев не знает, что делать, и внутренняя природа которых все еще является тайной для нее. И затем все три, несогласные во всем остальном, соглашаются объединить свои усилия для подавления освященной веками науки и древней мудрости, единственной науки, которая способна сделать религию – научной, науку – религиозной, и освободить человеческий разум от толстой паутины САМОМНЕНИЯ и СУЕВЕРИЯ.
Нижеприведенная статья предоставлена нам уважаемым членом Теософского общества и учеником Элифаса Леви. Наш корреспондент и ученик великого учителя оккультной науки, потерявшего своего дорогого друга (который покончил жизнь самоубийством), попросил его изложить свои взгляды о состоянии души felo-de-se [самоубийцы]. Он сделал это; и с любезного позволения его ученика мы переводим и публикуем ныне его рукопись. Хотя мы лично далеки от того, чтобы во всем разделять его представления – ибо, будучи священником, Элифас Леви так и не освободился до самого последнего дня от своих теологических пристрастий, – мы все же готовы с уважением выслушать наставления столь ученого каббалиста. Подобно Агриппе и, в некоторой степени, самому Парацельсу, аббат Констан может быть назван библейским, или христианским, каббалистом, хотя Христос был, на его взгляд, более идеален, чем живой богочеловек или исторический персонаж. Моисей или Христос, если они действительно существовали, были, по его мнению, людьми, посвященными в тайные мистерии. Иисус был символом возрожденного человечества, божественным принципом, который принял человеческую форму лишь для того, чтобы доказать божественность человечества. Мистицизм официальной церкви, которая стремится поглотить человеческую природу в божественной природе Христа, подвергается сильной критике со стороны своего бывшего представителя. Но в большей степени, чем кем-либо другим, Элифас Леви является еврейским каббалистом. Даже если бы мы очень хотели изменить или исправить учения столь великого мастера оккультизма, это было бы более чем просто неприлично сегодня, поскольку его уже нет в живых, и он не мог бы защитить и объяснить свою позицию. Мы оставим эту незавидную задачу пинать умерших и умирающих львов – ослам, этим добровольным гробовщикам всех разрушенных репутаций. Поэтому, хотя мы лично и не согласны со всеми его взглядами, наше мнение совпадает с мнением литературного мира, что Элифас Леви был одним из умнейших, наиболее ученых и интересных авторов среди тех, кто занимался этим труднейшим вопросом.
Добровольная смерть – это самое неисправимое изо всех греховных деяний, но это также и наиболее простительное из преступлений, по причине тех мучительных усилий, которые требуются для его осуществления. Самоубийство – это результат слабости, требующей в то же самое время великой психической силы. Оно может быть вызвано сильнейшей привязанностью, так же как и эгоизмом, а часто происходит из-за неведения. Если бы только люди знали, какая солидарность связывает их вместе, такая, что они живут в других людях так же, как другие люди живут в них, они обрадовались бы вместо того, чтобы горевать, обнаружив двойную долю страданий, определенных им в этой жизни; ибо, понимая вечный закон всеобщего равенства и гармонии, они осознали тогда бы двойную меру блаженства и счастья, причитающегося им, а следовательно, они с меньшей готовностью стали бы отвергать ценность своей работы под тем предлогом, что их труд является слишком грубым. Я искренне жалею своего несчастного друга, хотя это именно ему и ему подобным людям могут быть адресованы слова утешения: «Отец, прости их, ибо они не ведают, что творят».