Теперь расплачиваться поздно
Шрифт:
К парадному подошла женщина лет пятидесяти и достала из сумки связку ключей.
– Извините, – обратилась я к ней, – вы Гераськиных знаете?
– Как же не знать, знаю, – подтвердила женщина. – А вы им кто будете?
Ответ созрел у меня практически сразу:
– Одноклассница. У нас встреча выпускников намечается, а дозвониться до Гераськиных никак не получается.
– Понятно, – кивнула моя собеседница. – Только вы зря сюда пришли. Паша с Линой больше не живут здесь.
– Как не живут?! – Я захлопала глазками от удивления.
– Да вот так. Продали квартиру и съехали!
– Вы,
– Понятия не имею! – Женщина открыла дверь и зашла в парадное.
Похоже, она покрывала своих соседей. Мне было доподлинно известно, что брат с сестрой все еще прописаны здесь, а соседка пыталась уверить меня, что они продали квартиру. Вероятно, Гераськины попросили ее говорить так всем, кто будет ими интересоваться. Пока я размышляла, что мне делать дальше, к парадному подошла толстая деваха и наклеила на доску объявлений какой-то листок. Проявив профессиональное любопытство, я пробежала его содержание глазами. В объявлении говорилось о том, что завтра вечером состоится собрание жильцов, для обсуждения каких-то коммунальных вопросов. А подписано оно было председателем домкома.
– Скажите, пожалуйста, – обратилась я к ней, – это вы – председатель домкома?
– Да, – кивнула деваха и уточнила: – Это вы сто вторую квартиру покупаете?
– Нет, я ищу Гераськиных, но, говорят, они здесь больше не живут. Вы, случайно, не знаете, как их найти?
– А вам они зачем? – строго осведомилась председательша, испытующе глядя мне прямо в глаза. Я не успела повторить ту же легенду, поскольку она сразу задала второй вопрос: – Девушка, а вы, случайно, в академии права не учились?
– Училась, – подтвердила я, пытаясь разглядеть в лице своей собеседницы знакомые черты. У меня возникло ощущение смутного узнавания, но ни фамилии, ни имени своей визви я вспомнить не смогла, и это – несмотря на то, что у меня хорошая зрительная память.
– Не узнаете? – грустно улыбнулась молодая женщина. – Неудивительно, я так после третьих родов располнела, что меня никто не узнает. Моя девичья фамилия – Черкасова. А ты – Таня Иванова, да?
– Ага, – кивнула я и наконец-то вспомнила, как ее зовут. Мы учились с Натальей всего один год, потом она вышла замуж, забеременела, родила и взяла академотпуск. С тех пор ее внешность претерпела значительные изменения, причем далеко не в лучшую сторону. – Наташа, как хорошо, что я тебя встретила! Уделишь мне немного времени?
– Сейчас, только объявления на все подъезды развешу. – Черкасова направилась к соседнему подъезду, я последовала за ней. Приклеив объявление на стенку у другой двери, она поинтересовалась: – Значит, ты ищешь Гераськиных? А зачем?
– Я – частный детектив, сейчас расследую уголовное дело, которое некоторым образом касается Павла Гераськина. Он – очень ценный свидетель, – я замолчала, потому что из подъезда, рядом с которым мы остановились, вышла пожилая женщина. Поздоровавшись с председательшей, она принялась изливать ей душу, истерзанную коммунальными проблемами.
Наталья быстро остановила поток ее жалоб и обратилась ко мне:
– И вот так – каждый день! Впрочем, я не жалуюсь. Значит, говоришь, Гераськин – свидетель?
– Да, ценный.
– Таня, в общем, тут такое дело… Паша с Ангелиной переоформили
– Но прописаны брат с сестрой все еще здесь? – проявила я осведомленность.
– Да, прописаны здесь, – подтвердила председатель домкома, – но собственниками жилья они уже не являются. По-моему, на них кто-то наехал, вот они и подстраховались – избавились от собственности, чтобы ее не «отжали». Думаю, когда все уладится, они вновь на себя квартиру переоформят. Если, конечно, уладится.
– А кто наехал, не знаешь? – поинтересовалась я. – И почему?
– Нет, никакие подробности мне не известны. Да я и не особо расспрашивала Гераськиных. Зачем мне чужая головная боль?
– Тоже правильно, – согласилась я.
– Слушай, Таня, тут осенью приходил ко мне один тип, деньги предлагал за то, чтобы я помогла ему найти Ангелину или хотя бы Пашу, но я его культурно послала. – Судя по тому, как заматерела Черкасова, она могла и не очень культурно послать подальше незнакомого человека.
– Как тот тип выглядел? – спросила я.
– Высокий, крепкий, с бородкой, – вспомнила Наталья.
– А бородка его не наклеенной была?
– Не знаю, – пожала плечами Черкасова, – возможно… Только мне показалось, что его в большей степени Ангелина интересовала, нежели Павел.
– Наташа, что ты вообще знаешь об этих Гераськиных?
– Ангелина танцовщицей в ночном клубе работала, а Павел – компьютерщиком в какой-то коммерческой организации.
– В каком именно клубе? – уточнила я.
– Без понятия. Она это не афишировала. Я сама догадалась, – блеснула своей дедукцией Черкасова, – соединила два обстоятельства. Во-первых, она бальными танцами в детстве занималась, на конкурсы всякие ездила, призовые места занимала. А во-вторых, работа у нее была ночная. Я несколько раз видела, как она уже под утро на такси домой возвращалась. А днем она чаще всего дома была. По-моему, вывод очевиден – Ангелина работала танцовщицей.
– Как она выглядит?
Наташа начала описывать Гераськину, и я пришла к выводу, что Полину Круглову вполне можно было принять за Лину. Девушки были одного роста и схожей комплекции. Да, у них имелась небольшая разница в возрасте, но, если киллер не был лично знаком со своей будущей жертвой, он вполне мог принять за нее другую девушку, сидевшую на ее месте. Имена, кстати, у них тоже были созвучными. Так же, как и у Паши с Сашей… Я задала Черкасовой еще несколько вопросов, дала ей на прощание свою визитную карточку и пошла наводить справки о байкере, живущем неподалеку.
Во дворе дома номер сорок два прогуливалась молодая мамочка с коляской.
– Извините, – обратилась я к ней. – Вы Рому Санникова из третьей квартиры, случайно, не знаете?
– Нет, – пожала она плечами. – Мы сюда всего несколько месяцев тому назад переехали, так что я еще никого здесь толком не знаю.
Я «зашла» с другой стороны:
– А мотоциклисты у вас в доме есть?
– Есть один, – вздохнула мамочка, – покоя никакого от него нет! Только Яночка заснет, так он обязательно ее разбудит. У его байка так мотор визжит, что спасу никакого нет. Всегда слышно, когда он заехал во двор, когда выехал…