Теперь ты ее видишь
Шрифт:
— Ричард, подождите!
— Я сказал, вон! — Он вытолкал ее в дверь под изумленными взорами сотрудников. От стыда щеки Кандры залились ярким румянцем.
Она рывком высвободила руку и повернулась к Ричарду.
— Вы еще пожалеете о том, что так со мной обращаетесь! — проговорила она сдавленным от злых слез голосом.
— Подпишите бумаги, — отозвался Ричард, открывая дверь и выталкивая Кандру. — Иначе вам самой придется пожалеть!
Глава 8
Суини без устали расхаживала по студии, окидывая холсты невидящим взором. Что ее беспокоит? По-видимому, она
Отыскав адрес Дэвида и Джейкоба Стоксов, Суини отправила им по почте набросок портрета отца, приложив выражение соболезнования. Остаток дня она провела в работе, механически накладывая краски на холст и даже не задумываясь над тем, что делает.
В последний год с ней произошло множество загадочных событий, и Суини казалось, что большую их часть она встретила с похвальным самообладанием. И хотя ей не удавалось найти никакого логического объяснения своей неожиданно открывшейся способности видеть призраков, она по крайней мере навела справки и узнала, что есть множество людей, утверждающих, будто они обладают тем же даром. Обычно это были те, кто пережил клиническую смерть. Она не имела оснований не доверять им; разве человек станет утверждать, что видит призраков, если на самом деле это не так? Такие сведения о себе вряд ли захочешь упоминать в анкете при приеме на работу.
Но ни в одной из прочитанных ею книг о паранормальных явлениях Суини не нашла ничего, что могло бы объяснить, откуда взялось изображение мертвого старика. Она не помнила, как рисовала его, а значит, ходила во сне и работала над картиной, не просыпаясь. Выйдя из дома, чтобы отправить пакет с наброском, Суини заскочила в библиотеку и взяла несколько книг о лунатизме, но до сих пор не успела внимательно изучить их. Пролистав одну книгу, она наткнулась на гипотезу, что люди, которые ходят во сне, зачастую оказываются под воздействием стресса.
М-да. Можно подумать, встречи с призраками помогают расслабляться. С другой стороны, призраков Суини видела уже целый год, а в ту ночь, когда погиб старик торговец, ходила во сне впервые. В книгах, взятых в библиотеке, о рисовании во сне даже не упоминалось.
Но и не это беспокоило ее больше всего. Способность угадывать вопросы телевикторины, узнав только категории, чуть досаждала Суини, но тоже не внушала особых тревог. Она смотрела» Шанс» много лет подряд, наперечет знала категории и вероятные вопросы, и на ее месте любой мог бы от случая к случаю угадывать их. Правда, ее догадливость значительно превышала обычные возможности, достигая ста процентов, но по крайней мере Суини находила этому хоть какое-то рациональное объяснение.
Одного она никак не могла понять — как рисовала во сне и почему на холсте изображение мертвого человека появилось прежде, чем Суини узнала о его смерти. Случайностью такое не назовешь. Здесь нечто загадочное, мистическое. И страшное.
Господи, кого она пытается обмануть? Перечитав множество книг о призраках, Суини не раз встречала нужное слово.
Ясновидение!
Суини всеми силами старалась избавиться от страха, отделаться от этого слова, которое ужасало ее больше всего, что случалось с ней до сих пор. Она полагала, что наконец обрела устойчивое состояние, но нет — ее особые способности продолжали развиваться, судьба подбрасывала Суини
Она подумала, что «Шанс», вероятно, был первым признаком зарождающегося ясновидения. Суини опасалась, что мрачная сцена гибели торговца станет лишь очередным шагом в этом направлении и в дальнейшем у нее появится предвидение массовых убийств, авиакатастроф, эпидемий и голода. Какой толк от красивых цветов, если ее мыслями завладеют непрекращающиеся видения смерти и страданий? Больше всего Суини привлекал в живописи процесс созидания прекрасного, но эти странные развивающиеся способности грозили лишить ее художественного дара.
Она всегда любила бывать одна, и только теперь впервые пожалела о том, что живет затворницей. Даже в обществе кошки или собаки Суини не так остро ощущала бы, что вокруг никого нет и не к кому обратиться за помощью.
Правда, она могла в любой момент позвонить Ричарду.
Соблазн казался почти непреодолимым. Ричард уложит ее на колени, как прежде, и Суини безмятежно уснет, согретая его объятиями. До сих пор никто не вызывал у нее подобных чувств, в особенности — родители. Суини выросла в убеждении, что может полагаться только на себя»и на свете не существует тех мягких, удобных колен, которые позволили бы ей обрести покой. Правда, колени Ричарда нельзя считать мягкими; Суини весьма отчетливо помнила, что они твердые и вдобавок не слишком удобные. Но на его коленях ей было спокойно, она чувствовала себя любимой… по крайней мере желанной.
Нет, звонить Ричарду нельзя. Она поступила правильно, прогнав его, и побудившая ее к этому причина все еще сохраняла силу. Суини сама понимала: ее моральные принципы чересчур строги, но, насмотревшись на те беды, которыми оборачивались беспорядочные измены ее родителей, удивлялась тому, что не ушла в монастырь. Влечение Ричарда к ней ужасно переполошило Суини, но еще больше ее пугало собственное влечение к нему. Такого с ней до сих пор не случалось, и она не знала, хватит ли у нее сил сопротивляться своей страсти. Желание лечь с Ричардом было таким сильным, что даже теперь, стоило Суини вспомнить о нем, как внутри у нее все сжималось. Она подумала, что рядом с Ричардом, наверное, навсегда забыла бы о холоде. Замерзнув, она сразу свернулась бы клубком у него на коленях, и Ричард согрел бы ее, даже если тепло исходило бы изнутри ее собственного тела.
Стоп! Если сейчас же не перестать думать об этом, телефонная трубка окажется в ее руках раньше, чем она это осознает. Уж очень ясно Суини представляла себе, как лежит на Ричарде, а он покрывает ее груди поцелуями, стискивая огромными ладонями бедра и подбрасывая ее вверх и вниз…
Ну, хватит, одернула себя Суини. Позабыв о серьезных затруднениях, вторгшихся в ее жизнь, она развлекается, предаваясь мечтам о Ричарде. Мать-природа неизменно обращала игру в свою пользу, сделав плотское влечение таким заманчивым, что, раз ощутив его, уже невозможно от этого отделаться. С другой стороны, ведь куда приятнее вспоминать о Ричарде и представлять его обнаженным, чем думать о смерти и ясновидении.