Теперь я Волан-де-Морт?

К Илья

Фламель продолжил.

— Если прежнего Лорда убил потомок или ученик — у него нет крестражей. Если у Лорда есть крестражи, то он не мог измениться. Но он изменился. Альбус, я не знаю, как объяснить то, что я вижу. Возможно, ты прав, и он неузнаваемо изменился при создании очередного крестража, но тогда ничего не понятно про крестражи, которые тот уже успел сделать. Будь предельно аккуратен. И лучше не используй на Волан-де-Морте Авада Кедавра — это заклятие завязано на сопоставление души цели и души заклинателя, она может непредсказуемо работать, если у нынешнего Лорда больше, чем одна душа.

— Больше одной души? Это возможно? — уточнил Альбус.

— Единственный известный мне способ — сделать крестражем человека. Тогда у него будет своя душа и кусок — фрагмент от крестража.

— Но это не всё. До этого твои поступки хоть как-то обоснованы. Но что ты сделал в хижине Гонтов? Основываясь на слухах и домыслах, а не на расчете и фактах, ты полез искать крестражи неизвестно кого. Зачем ты это сделал? Более того, зачем ты надел это кольцо? Ведь с момента смерти Арианы для тебя прошло достаточно времени!

— Если бы ты мог

вернуть своих детей, ты бы вернул? — спросил Альбус.

— Альбус… Время можно вернуть, но нас уже там нет. Есть вещи, которые не следует делать. Но меня кое-что смущает в этом кольце.

— Я не успел исследовать кольцо и камень, — признался Альбус.

— Дары Смерти существуют давно, ещё до моего рождения. Я думаю, наверняка за это время их кто-нибудь хотел уничтожить. Но не уничтожил. Почему? Человеческая душа плюс часть источника магии… Это очень много! Крестраж — всего лишь часть души, и его тяжело уничтожить.

— К чему ты клонишь, Николас?

— Я думаю, что-то, что способно уничтожить крестраж, лишь поцарапает Дар Смерти. Но то кольцо слишком просто сдалось. Мне кажется это странным.

— Подделка? Как ты можешь это знать?

— Никак. Это лишь предположение.

— Может быть, мощь изменённого Морфина оказалась слишком велика?

— Возможно. Всё возможно. Но я думаю, что с камнем что-то не так. Он слишком легко сдался. Да и Ариана из твоих воспоминаний слишком уж идеальна. Подумай над этим, надеюсь, что я ошибаюсь.

— Также мне очень не нравится Бузинная Палочка. Я спокойно переношу вещи, что сильнее меня. Но мне не нравятся вещи, что умнее меня. Изготовители палочек считают палочки живыми. Они ошибаются. В палочке ума не больше, чем в аквариумной рыбке. Но в одном они правы — маг учится у палочки, палочка у волшебника.

Николас достал из кармана свою волшебную палочку и начал вертеть её в руках. Выглядела она как хозяин — абсолютно новой.

— Это моя палочка и она ровесница мне. Она странно себя ведёт последние лет восемьсот, и странности нарастают. Словно пытается помочь мне, исправляя мелкие огрехи. Но она по крайней мере верная и у неё не было других хозяев. Бузинная Палочка… Она может хотеть изменить тебя так, как считает нужным, причём ей ты безразличен. Лучше всего избавься от неё. Или хотя бы не отдавай приказов, которые допускают двойное толкование.

— Я умру непобеждённым, и её сила умрёт вместе со мной, — сказал Альбус.

— Амбициозно… Но я хочу сказать ещё кое-что, что лишь косвенно связано с нынешней ситуацией.

Фламель отвернулся и, словно с трудом вспоминая, заговорил.

— Я слишком добр для средневековья и слишком зол для современности. В моё время даже никому в голову не приходил вопрос — кто лучше: магглы или волшебники? Ответ казался очевидным, даже большая часть магглорождённых не считала магглов за людей. Ведь маг может и без магии сделать всё, что маггл, а маггл даже со своей техникой не может ничего. Связаться с человеком удалённо? Сквозное зеркало. Полёт? Метла. Сейчас… Многое из того, что раньше приписывали магии, магглы могут повторить своей техникой. Не думай, Альбус, во мне нет ненависти, но это так неожиданно… Магглы обогнали магов по темпам прогресса! Если бы я это сказал в молодости — меня бы упекли как душевнобольного. Это как словно огромный дуб завял, а сорняк вырос в культурное растение размером с гору. Не знаю, как это объяснить. Наверно, маги просто слишком много сил тратят на сохранение своих секретов, постоянно враждуя между собой, и если бы этого не было, мы бы давно…

— Последнее предложение мне очень понравилось. Ты преуспел в сохранении секретов больше других.

— Я — это особый случай. Тем более я пытался делиться знаниями. Ничего не вышло. Или вышло слишком хорошо… — Начал Николас. — Но разговор не об этом. Представь себя на моём месте. По нынешнему летоисчислению, 14-15 век. Допустим, будущее за магглами. За какими именно магглами? — спросил Фламель.

— Какую из великих цивилизаций того времени ждёт лучшее будущее? Какой предречь господство над миром? Ответ прост: какой угодно, только не европейской. На Востоке вы видите великую китайскую цивилизацию, существовавшую уже больше тысячи лет. Длинный список изобретений, сделанных китайцами, не имеет себе равных: это бумага, печатный пресс, порох, компас и т. д. — перечислять можно долго. Китайские ученые — лучшие на планете. Они добывают нефть из скважин с 12 века. Города безмерно больше и богаче европейских. Страна едина, и на материке царит мир. На юге вы видите Османскую империю, которая едва не завоевала всю Европу. Великая мусульманская цивилизация изобрела алгебру, за ней также множество достижений в оптике и физике; именно она дала звёздам современные названия. В империи процветают искусства и науки. Её великие армии практически не встречают сопротивления. Стамбул — один из величайших мировых центров научного знания. А с другой стороны — жалкие европейские государства, истерзанные религиозным фундаментализмом, инквизицией и процессами над ведьмами. Западная Европа в упадке уже тысячу лет, с момента гибели Римской империи. Она настолько отстала, что постоянно заимствует технологии у других. Это настоящая чёрная дыра Средневековья. Знания Римской империи в основном утрачены, сменившись удушающей религиозной догмой. Оппозиция или несогласие зачастую встречаются пытками или даже хуже. Более того, европейские города-государства непрерывно воюют друг с другом. Но что же произошло? Вскоре после 1500 г. и Китайская, и Османская империи вступили в 500-летний период технологического застоя, тогда как в Европе началось беспрецедентное развитие науки и техники. Еще в 1405 г. император Китая Юнлэ собрал громадную морскую армаду — самую крупную за всю историю того человечества. С ее помощью он хотел исследовать мир (три крохотных колумбовых суденышка прекрасно разместились бы на палубе одного из колоссальных кораблей армады). Было организовано

семь экспедиций, одна масштабнее другой. Китайский флот прошёл вдоль берегов Юго-Восточной Азии, добрался до Африки, Мадагаскара, а возможно, заходил и дальше. Домой моряки привозили богатую добычу — вещи, экзотические продукты и зверей со всех концов света. В зверинце династии Мин выставлены чудесные древние изображения африканских жирафов. Однако правители Китая остались недовольны. И это все? Где же великие армии, которые могли бы противостоять китайским? Неужели экзотические кушанья и диковинные животные — это все, что может предложить мир? Потеряв интерес, следующие правители Китая позволили великому флоту прийти в упадок; в конце концов он перестал существовать. Китай постепенно обособился от остального мира; в нём начался застой, тогда как мир, напротив, рванул вперёд. Что-то похожее происходило и в Османской империи. Завоевав большую часть известного им мира, османы отвернулись от него и устремили своё внимание внутрь, погрузившись в религиозный фундаментализм и целые века застоя. Один маггл как-то сказал: «Великая исламская цивилизация пришла в упадок, когда мусульманские ученые стали интерпретировать поиск истины, как и предписано Кораном, в чисто религиозном смысле; всё прочее знание для них стало неисламским. В результате мусульмане отказались от науки, математики, медицины и других так называемых светских дисциплин. Вместо этого они посвящали своё время спорам об учении ислама и его толкованиях, об исламской юриспруденции и исламской практике, что в конечном итоге привело к распаду уммы и образованию многочисленных сект, культов и школ». А вот в Европе начинался великий подъём. Торговля принесла с собой свежие революционные идеи, распространению которых способствовал и печатный пресс Гутенберга. Власть церкви после тысячи лет безусловного главенства начала ослабевать. Университеты постепенно переходили от толкования непонятных пассажей Библии к прикладным наукам: это и физика Ньютона, и химия Дальтона, и другие работы множества ученых. Непрерывные войны между почти одинаковыми по силе европейскими державами, ни одной из которых ни разу не удалось захватить власть над всем континентом. Монархи, непрерывно воюющие друг с другом, финансировали научные исследования и инженерные разработки, надеясь когда-нибудь удовлетворить свои территориальные амбиции. Наука тогда была не просто интеллектуальным упражнением, но способом создания новых типов оружия и новых способов зарабатывания денег. Постепенно подъём европейской науки и техники привёл к ослаблению мощи Китая и Османской империи. Мусульманская цивилизация, веками процветавшая за счёт промежуточного положения и торгового посредничества между Востоком и Западом, впервые покачнулась, когда европейские моряки проложили торговые пути в Новый Свет и на тот же Восток — особенно вокруг Африки, в обход Ближнего Востока. А Китай вдруг обнаружил себя под дулами пушек европейских канонерок, которые по иронии судьбы вовсю пользовались двумя эпохальными китайскими изобретениями — порохом и компасом. И сейчас я тебя спрошу, Альбус. Что случилось?

— Ответ очевиден, — сказал Альбус. — Случились наука и техника. Наука и техника — двигатели процветания. Разумеется, каждый волен игнорировать их — но под свою ответственность. Мир не станет стоять на месте только потому, что вы читаете религиозный текст. Если вы не сумеете овладеть последними достижениями науки и техники, это сделают ваши конкуренты.

— Вероятное преодоление ограничений на число крестражей, очищение источника от эрегху, сотворение сверхдементора… Я вижу аналогию. Альбус, ты же мне показывал воспоминания? «Я научился делать такие вещи, которые ты не можешь представить!» Я вынужден признать, что по части Тёмной Магии Волан-де-Морт невероятно силён. Это только глупцы считают, что Тёмная Магия нужна для убийств. Убивать можно и дубиной. Истинное предназначение Тёмной Магии — изменять. Но есть намного больше способов, как быть мёртвым, чем быть живым, и намного больше способов быть безумцем, чем быть нормальным. А насчёт истории… У меня другой ответ: Торквемада заигрался. Он придумал гениальную идею, сопоставимую с изобретением дани — использовать магглов в войнах магов. Выдать им пару зачарованных побрякушек, наложить «благословение», и готов воин уровня разумного голема. Да ещё и самовосполняющийся! Инквизиция убила немало магов. Но это магглы убивали под руководством магов других магов. Торквемада пошёл дальше — он использовал европейских магглов для войны с волшебниками Америки. И победил, практически полностью уничтожив тамошнюю цивилизацию магов. И именно для этого и был придуман Статут — чтобы оградить мир от войн, ибо маги превосходят магглов один на один, сто на сто, но все маги, как показала история, стоят меньше, чем все магглы. Именно поэтому так невзлюбили Геллерта Грин-де-Вальда.

— А теперь перейдём к современности. Я мельком видел твои мысли. Причина войны в Англии не только в Тёмном Лорде. Он словно карикатура на человека, словно иллюстрация извечных сил внутри каждого из нас, словно картинка к извечным силам, жаждущим обрести власть над человечеством, его ведёт инстинктивное желание сделать людей своими рабами и игрушками. Волан-де-Морт — всего лишь пешка. Его следует уничтожить, но ценой этому не должно стать поражение в более масштабной войне. Я чувствую — мир может измениться. Не знаю, в лучшую сторону или в худшую. Но насчёт Волан-де-Морта… Здесь не может быть места жалости.

— У меня нет жалости к нему, — отрезал Альбус.

— Нет, я предупреждаю тебя о жалости к самому себе, — спокойно ответил Фламель. — Направленная на себя или на других, твоя жалость в конечном итоге обернётся против тебя и станет оружием в руках врага. Ты — Хозяин Бузинной Палочки, сильнейший маг на моей памяти, если ты поддашься безумию Тёмной Магии, то тебя никто не сможет остановить, и человечество ждёт возвращение к «печальным временам». Однако есть грязная работа, которую нужно сделать, так пусть тебя не трогают потери и не снедает скорбь. Ты был рожден для славы, но мы должны уметь стойко переносить утраты.