Тепло еще вернется в твой Дом
Шрифт:
Блин, Понтий вышел из авина
с гербОм на мыле,
и Слово вынул:
– Кто у креста смирен давно на вече,
и кто за риском близко - все - чисты!
Веди Бог и ныне там - под камнем
на камне
начало пламени
или цемента.
Бог - выбор, но бренн - ты
чтобы его просечь. А это значит:
Колена!
Встать!
Лечь.
Ну,
Иесус со мной, а я далече!
И ни друг и ни враг - Иуда!
Это Царь меня словом лечит!
А я молча гляжу в посуду!
А я днем зажигаю свечи!
О , Иесус, я больше не буду...
****
"А мохнатые ресницы столь изящного загиба"...
Горкий взгляд из под вуали
сладких губ
лакавших море от молитв
отпечатки
и следы от битв
на коленях
сглаженных
мякгой тканию
и короной очерченно
лоно.
Вязь из
паутины
что связала книжки
тертые с журналом
овуляций.
Грация
у стола пустого стула
да еще добавить гула
из окна: "Ты одна"...
ТЫ ОДНА! Не бойся мула
опустившего рога
что обхватывают столько
беспробУдущной тоски с
соло в белом
музыканта
завораживает в плен
блюз
за стеною...прочь Соседа!
Мучать мула, что пришел
для подрагиванья вен на боках
в ожидании стоять посреди
холодной залы.
Крика мало!
Ты садись к нему на спину
и вели ему
сомкнуть
наполнЕнные печальной
влажью слезною глаза
В ПУТЬ!
Влево-вправо, влево-вправо
мир качуется устало
на загривке мула
шерсть слипается от
влаги лона
стоны
и мохнатые ресницы
столь изящного загиба
так длинны они,
щекотят
воздух
он упрямится, но поздно - резко
открывают глазы мула
звезды
черно-влажные огромны...
– Это сОН был. Спи.
*****
"Ах, матова души твоей поверхность..."
Ах, матова кизды твоей поверхность,
дыхание ее зато глубокое,
вбирающее воздух в смысло-легкие
и воздух
в Мытищи, Строгино и на стекло мое
в котором через отпотевший краешек
видны голов заснеженные крыши
не оначает то, что люди в люди вышли,
и печь не топится.
Колотится она об стих мой в ритме
напуганного сердца пред Набоковым - то
биение об матову поверхность
поп девочек в уроке физкультуры
культуру тела да с разбега, да растящие,
когда все мальчики и кони были маленькие,
а поэтэссы - Чуда в перьях, изваянияя.
Ах, матово моей страны страдания!
Ах в матке есть пробелы от биения
по черным клавишам судьбы плодотворения,
от хищной птицы об стекло, или от мужа
что толстым ужем
вполз
в ботах от гусей, по мерзлым лужам,
нет, лучше это пусть будет - в стужу
вбег
гепардом за, петляя, обреченной
косулей по саванному сафари.
Ах, матова повехность в этой паре!
Они идут любя, два черных ящика!
Днем - убивающие мир и свое тело
чтоб птенцы ели,
а ночью для Души стихи творящие
в постели.
*****
"Я не прощаю, не прощаюсь, я вживусь"....
Еще про март булат не спел катрен
еще звенит зимой при троне шут
и под хомут зажато горло вен
но тут
уже издал я свой весенний вопль!
Еще из штопора не вышел голый тополь
еще так путаются в стропах мои строфы
и в плен влюбленных больше не берут
но тут
концом стиха я по дверям похлопаль.
Летит обшивку распушив мой голый тополь!
Свистит дырою в строфах парашют!
Строчат по мне стихи поджарые пилотки
но тут
Соски набухли у весны - с небесных круч
меня на приземление зовут
Я не прощаю. Не прощаюсь. Я вжывусь
меж ног твоих, весенняя Европа
тебя по крепким ягодицам буду хлопать
чтобы зажглась от русского холопа
но тут
концом стиха я по дверям прогрохал
Европа вежливо подлезла под хомут...
*****