Тепло наших сердец (Ключ света)
Шрифт:
— Всего пару дюймов, чтобы немного облегчить форму. Потрясающий цвет.
— Натуральный. Я их немного поднимаю. — Она рассмеялась и опустила руку. — Ты смотришь на мои волосы точно так же, как я на эту комнату. Представляю, что могла бы с ней сделать, если бы мне дали волю.
— Кола и даже печенье. — Дана принесла три банки кока-колы и пачку печенья с шоколадной крошкой. — Итак, что мы имеем?
— Я не нашла никаких упоминаний о трех дочерях молодого бога и смертной женщины. — Мэлори открыла банку и сделала глоток, подумав, что не хватает льда. И стакана,
Она взяла блокнот и раскрыла на первой странице, испещренной аккуратными пометками. При виде блокнота Дана улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.
— Готова спорить, что в школе ты была отличницей. Лучшая ученица, пример для всего класса.
— Почему ты так решила?
— При такой организованности иного и быть не может. Конспекты и все такое прочее. — Дана выхватила блокнот и принялась листать страницы. — Хронологические таблицы! Схемы.
— Отдай! — Мэлори рассмеялась и отобрала у нее блокнот. — Я не успела сказать — мой метод исследования подвергся неконструктивной критике — очень важную вещь. Кельтские боги не были бессмертными. Их можно было убить, правда потом они оживали. И, в отличие от известных мне греческих и римских богов, кельтские не обитали на вершине священной горы. Они жили на земле, среди людей. Тут такая мешанина — политика, этикет, традиции…
Дана села на пол.
— Может, какие-нибудь метафоры, указывающие на ключи?
— Не знаю. Я ничего не нашла.
— Художники и воины были богами, — вдруг сказала Зоя. — Или наоборот? Я хочу сказать, что искусство — музыка, литература и все такое — имело огромное значение. А еще у них были богини-матери. Материнство тоже считалось важным. И число «три». Поэтому мне кажется, что Мэлори — художник…
Сердце Мэлори болезненно сжалось.
— Нет, я всего лишь продаю предметы искусства.
— Не только. Ты разбираешься в искусстве, — возразила Зоя. — Дана разбирается в книгах. Я знаю, что такое материнство.
— Хорошо. — Дана улыбнулась. — Теперь понятна роль каждой из нас. Питт говорил о красоте, истине и отваге. На картине Мэлори — давайте, чтобы не путаться, будем называть этих принцесс нашими именами, — Мэлори играет на арфе. Музыка — искусство — красота. Я держу свиток и перо… Книги — знания — истина. А у Зои меч и щенок. Малыш — защита — отвага.
— Что это значит? — спросила Мэлори.
— Можно сделать вывод, что первый ключ — твой ключ! — как-то связан с искусством и красотой. Вспомни подсказку!
— Великолепно. Я найду ключ по дороге домой. — Мэлори отодвинула в сторону книгу. — А что, если они выдумали эту историю? С начала до конца?
— Сомневаюсь, что Ровена и Питт все сочинили только для того, чтобы заставить нас искать ключи. — Дана рассеянно откусила печенье. — Верим мы им или нет, сами они считают это правдой. Значит, должны существовать некие корни, основа легенды, мифа или сказки, которую нам рассказали вчера. И найти
— Послушай… — Зоя помялась, а потом все-таки продолжила: — В той книге, которую я читала, говорилось, что очень многие легенды кельтов не были записаны… Просто передавались из уст в уста.
— Чертовы барды, — пробормотала Дана. — Наверное, Питт и Ровена услышали ее от кого-то, а тот, в свою очередь, еще от кого-то. Значит, информация существует, а информация — моя стихия.
— Может, нужно поискать информацию… о Питте и Ровене? Кто они? Кто? — Мэлори сжала руками виски. — Откуда взялись? Откуда у них столько денег, чтобы разбрасываться ими направо и налево?
— Ты права. — Дана, недовольная собой, вздохнула. — Абсолютно права, и мне следовало подумать об этом раньше. К счастью, я знаю человека, который нам поможет, пока мы будем разбираться с мифами. — Она подняла голову, услышав стук входной двери. — А вот и он.
Послышалась целая череда звуков — глухой удар, хлопок, какая-то возня, потом проклятие.
Все было так знакомо, что Мэлори сжала виски еще крепче.
— Боже милосердный!
В комнату влетел огромный черный пес. Его хвост двигался из стороны в сторону, словно ядро, которым разрушают здания, язык вывалился из пасти. В глазах, обращенных на Мэлори, вспыхнул огонь — несомненное счастье.
Оглушительно залаяв, Мо прыгнул к ней на колени.
4
Вбежав в комнату вслед за собакой, Флинн увидел трех женщин. Свою сестру, которая сидела на полу и хохотала как ненормальная. Симпатичную брюнетку, стоявшую на краю дивана и героически пытавшуюся спихнуть Мо. И — к своему глубочайшему удивлению и удовольствию — незнакомку, мысли о которой не давали ему покоя весь день. Она была придавлена огромной тушей собаки и пыталась сопротивляться проявлениям ее безумной любви.
— Эй, Мо! Слезай! Я не шучу! Хватит!
Флинн не рассчитывал, что пес его послушается. Мо всегда поступал по-своему, но попытаться все-таки стоило. Он схватил собаку поперек туловища.
Ему пришлось наклониться — возможно, слишком низко. Но у девушки восхитительные голубые глаза, даже когда они мечут гневные стрелы.
— Привет! Рад видеть вас снова.
Флинн заметил, что она стиснула зубы.
— Уберите его.
— Пытаюсь.
— Эй, Мо! — крикнула Дана. — Печенье!
Уловка помогла. Мо перепрыгнул через ящик, на лету выхватил печенье из протянутой руки и приземлился на лапы. Приземление можно было бы назвать изящным, если бы пес не проехал несколько футов по полу вперед.
— Волшебное слово. — Дана подняла руку.
Расправившись с печеньем, Мо протрусил назад и втиснул свою голову под руку Даны.
— Уф! Какая огромная собака! — успокоившись, Зоя протянула ладонь и улыбнулась, когда Мо облизал ее. — Дружелюбная.
— Патологически дружелюбная. — Мэлори стряхивала черную собачью шесть с белоснежной льняной блузки. — Сегодня он прыгает на меня уже второй раз.