Тепло наших тел
Шрифт:
— Не знаю чем. Ты, конечно, не такое трепло, но в тебе есть что-то… та же искра,что ли. Когда мы только познакомились, он был такой же.
Мой рот давно пора зашить. Честность еще ни разу не приносила мне ничего хорошего. Но больше я не могу молчать. Слова неудержимы, я будто не говорю, а чихаю.
— Я его убил. Съел… мозг.
Нора поджимает губы и кивает:
— Угу. Я так и думала.
Я теряюсь.
— Что?
— Я ничего не видела, но два и два сложить нетрудно. Это логично.
Я замираю, парализованный шоком.
— Джули… знает?
— Вряд ли. А если бы и знала, это бы ничего не изменило, — отвечает
— Почему?
— Потому же, почему и я тебя прощаю.
— Почему?
— Потому что ты не виноват. Виновата чума.
Я жду продолжения. Она уставилась в телевизор, ее лицо осветилось бледной зеленью.
— Джули тебе не рассказывала, как Перри ей однажды изменил?
Нерешительно киваю.
— Ну вот… это он со мной.
Бросаю взгляд на дверь туалета, но Норе, похоже, нечего скрывать.
— Я тогда всего неделю здесь провела, — продолжает она. — С Джули еще не познакомилась. Собственно, так мы и встретились. Я трахнула ее бой-френда, она меня возненавидела, прошло время, мы стали лучшими подругами. С ума сойти, да? — Она опрокидывает свой стакан, чтобы поймать ртом последние капельки, и отставляет его в сторону. — Понимаешь, мир дерьмо, конечно, но это еще не значит, что мы обязаны в нем купаться. Мои в хлам обкуренные родители бросили меня посреди трущоб, кишащих зомби, — мне было всего шестнадцать. Я несколько лет бродила одна, пока не нашла Стадион. У меня пальцев на руках не хватит, чтобы сосчитать, сколько раз я чуть не погибла. — Она поднимает левую руку и хвастается обрубком пальца, как невеста кольцом. — Понимаешь, когда на тебя столько всего давит, надо на все смотреть масштабно. Иначе долго не протянешь.
Смотрю ей в глаза, но ничего в них прочесть не могу. Неграмотный.
— И как это… масштабно? Я убил Перри.
— Слушай, Р, — говорит она, отвешивая мне шутливый подзатыльник, — ты же зомби. Ты жертва чумы. Точнее, был ей, когда убил Перри. И даже если ты изменился — а я оченьна это надеюсь, — раньше у тебя не было выбора. Это не преступление и не убийство. Это нечто совсем глубинное, неизбежное. Короче, мы с Джули сечем, понял? — Она стучит пальцем по виску. — Есть такая буддистская пословица. "Ни хвалы, ни вины — все так, как есть". Нам неинтересно искать виноватых, мы просто хотим найти лекарство.
Джули наконец возвращается из туалета и с заговорщическим видом ставит стаканы на стойку.
— Иногда и грейпфрут бывает слабоват, — заявляет она.
Нора пробует содержимое своего стакана и отворачивается, прикрыв рот.
— Вот… черт! Сколько ты туда бухнула? — спрашивает она, откашлявшись.
— Всего пару стопок водки, — с детской невинностью шепчет Джули. — Скажи спасибо нашему другу Арчи и "Загробным Авиалиниям".
— Арчи,зашибись!
Я качаю головой:
— Пожалуйста… хватит… звать…
— Ладно-ладно, больше никаких Арчи. За что пьем? Ты решай, Р, выпивка-то твоя.
Держу стакан перед собой. Нюхаю и мысленно убеждаю себя, что я все еще целый, все еще человек, все еще могу чувствовать запахи помимо зловония смерти и потенциальной смерти. Цитрусовый аромат щиплет мои ноздри. Роскошные летние сады Флориды. Кажется, пошлее того тоста, который пришел мне в голову, не бывает. Ну и ладно.
— За… жизнь.
— Ты серьезно? — фыркает Нора.
Джули пожимает плечами:
— Пошлятина, конечно, ну и пусть.
Поднимает бокал и чокается
— За жизнь, мистер зомби.
— Лехаим! — кричит Нора и пьет до дна.
Джули пьет до дна.
Я пью до дна.
Водка ударяет в голову, как картечь. На этот раз об эффекте плацебо и думать смешно. Я чувствую, что напиток крепкий. Чувствую.Разве это возможно?
Джули набодяживает нам еще. Раз спиртное здесь под запретом, я предполагал, что девушки опьянеют так же быстро, как и я. Но теперь начинаю понимать, что, должно быть, заглянуть в магазин спиртного на вылазке — обычное дело. Пока я смакую свой второй стакан, наслаждаясь удивительным чувством, разлившимся по всему телу, они меня уже обогнали. Весь посторонний шум стихает, и я просто смотрю на Джули — центральный элемент моги размытой картины. Она беззаботно смеется, свободно откинув голову, смех льется из нее ручьем. Кажется, такой я ее еще не видел.
Они с Норой вспоминают что-то смешное. Джули поворачивается ко мне и что-то говорит — целится шуткой при помощи слов и ослепительной улыбки, — но я молчу. Просто смотрю на нее, опершись на барную стойку, и улыбаюсь.
Блаженство. Неужели это оно?
Допиваю и чувствую тяжесть внизу. Мне надо отлить. Мертвые не пьют, так что и мочиться нам обычно не приходится. Надеюсь, я еще помню, как это делается.
Иду в туалет и упираюсь лбом в стену над писсуаром. Расстегиваю ширинку и смотрю вниз — вот и он. Волшебный инструмент жизни и смерти и еб-ли-на-первой-свиданке-на-заднем-сиденье. Висит, обмякший, бесполезный, и молча укоряет меня за плохое обращение. Вспоминаю жену и ее нового любовника, с которым они хлопались друг о друга, как куры на упаковочной линии. Вспоминаю анонимные кляксы из прошлой жизни. Наверное, все они давно мертвы. Или мертвы. Наконец — Джули, свернувшаяся рядом со мной в огромной кровати. Мне вспоминается ее тело в дурацком белье несочетаемых расцветок, ее дыхание у моих глаз, пока я рассматриваю каждую черточку на ее лице, гадая, какие загадки таятся в сияющем ядре каждой клетки ее тела.
В общественном сортире, провонявшим дерьмом и мочой, я стою и думаю: неужели слишком поздно? Или из скрежещущей пасти небес все-таки можно вырвать последний шанс? Я хочу новое прошлое, новые воспоминания, новое знакомство с новой первой любовью. Я хочу начать заново во всем.
Выхожу из туалета, едва держась на ногах. Слышу голоса, они звучат неразборчиво. Джули и Нора увлеклись разговором, перешептываются и смеются. К ним подходит парень лет тридцати и говорит Джули какую-то сальность. Нора бросает на него злобный взгляд и что-то отвечает, кажется, с сарказмом, а Джули велит оставить их в покое. Пожав плечами, тот возвращается к бильярдному столу, где его ждет приятель. Тут Джули выкрикивает какое-то оскорбление, и пока второй смеется, первый с жестокой улыбкой выкрикивает ответ. На секунду Джули замирает. Потом они с Норой поворачиваются к бильярдному столу спиной, и Нора принимается ей что-то нашептывать.
— Что… случилось? — спрашиваю я, подойдя поближе. Оба типа у бильярда смотрят мне в спину.
— Ничего, — отвечает Джули дрожащим голосом. — Все нормально.
— Р, ты не выйдешь на минутку? — просит Нора.
Смотрю на одну, потом на другую. Они ждут. Выхожу из бара на воздух. Меня переполняют чувства. Приваливаюсь к ограде — до улицы семь головокружительных этажей. Почти во всех окнах темно, и только фонари на обочинах мерцают и пульсируют, как живые. Диктофон Джули настойчиво оттягивает мой карман. Достаю и смотрю на него. Не стоит, конечно… но я… сейчас мне это нужно…