Тёплый ключ
Шрифт:
И Лена вдруг засмеялась. Сначала тихонько, а потом всё громче. Запрыгала, затрясла косичками:
— Где у нас коробка из-под твоих новых ботинок? Надо проделать в крышке дырочки…
По широкому Московскому проспекту идёт автобус. На нём написано: «Манежная площадь — Аэропорт». А в автобусе едут двое ребят, как две капли воды похожих друг на друга; оба они в одинаковых тёплых куртках. И нельзя было бы разобрать, кто из них мальчик, а кто девочка, если бы у Лены из-под шапки не торчали косички.
Шофёр и пассажиры автобуса уже знают, куда и зачем едут
Женщина в очках говорит:
— Надо завернуть коробку поплотнее в шарфик, а то ласточки замёрзнут.
А мужчина с бородой говорит:
— Надо немножко развернуть шарфик, а то ласточки задохнутся.
— Да снимите вы совсем этот шарфик! — кричит из своей стеклянной загородки шофёр. — Я же включил добавочный обогрев.
Но пассажиры не унимаются.
— Интересно, сколько сейчас градусов в Ялте? — говорит один.
— Теплее всего в Ашхабаде, — говорит военный.
— Эх, жаль, что я еду в Мурманск, — говорит морской офицер.
На Благодатном в автобус входит контролёрша. Пока она проверяет билеты, пассажиры успевают рассказать ей про ласточек, и она не хочет проверять билеты у двойняшек. Вместо этого она спрашивает:
— А на обратный проезд у вас есть?
Автобус проезжает станцию Шоссейную, сворачивает вправо, на прямую, как стрела, аллею. В конце аллеи здание с колоннами и с высокой белой башней — Аэропорт.
Один пассажир говорит другому:
— Аркадий Павлович, возьмите, пожалуйста, мой чемодан. Я пойду с детьми.
Он берёт близнецов за руки и ведёт их в вестибюль — мимо киоска «Союзпечать», мимо кафе с разноцветными пластмассовыми столиками, мимо ларька «Сувениры» — прямо в комнату к высокому седому человеку в лётной форме. Это, наверное, начальник — вон сколько у него нашивок на рукаве.
Начальник сразу всё сообразил. Он только приподнял крышку коробки, взглянул на ласточек, а потом нажал кнопку и спросил у репродуктора на столе:
— Алло, как там триста пятьдесят третий?
— Триста пятьдесят третий заканчивает, — ответил женским голосом репродуктор.
— Идёмте, — сказал начальник. — Быстро!
В вестибюле грохочет голос диктора: «Заканчивается посадка на самолёт, рейс триста пятьдесят третий, следующий по маршруту Ленинград — Адлер. Пассажиров просят пройти к самолёту. Выход на лётное поле только в сопровождении дежурного по аэродрому».
А Лену и Костю сопровождает сам начальник. Он держит их за руки, а Лена крепко держит коробку. Они выходят на лётное поле. Ух, сколько здесь самолётов, и какие большие! Но этот — больше всех, особенно вблизи. Размах его крыльев такой, что под ними свободно проезжает бензиновая цистерна, а сам он похож на огромную птицу, вставшую на чудовищные лапы. В её белом брюхе чернеет дыра, к дыре приставлена лесенка, на ступеньках стоит загорелая девушка в красивой форменной тужурке и в сдвинутой набекрень шапочке-пилотке.
—
— Привет югу! — кричит Лена.
— До свиданья, ласточки… — тихо говорит Костя.
…Ровно через три часа сорок минут под крылом самолёта замелькали зелёные холмы Адлера. Лёгкий толчок — и машина покатилась по бетону аэродрома. Первой на трап ступила стюардесса Надежда.
Она раскрыла коробку.
— Ну!..
И ласточки полетели. Они исчезли в тёплом просторе солнечного юга, и Надежда смотрела им вслед, держа в руке пустую коробку из-под Костиных ботинок.
Костя и Лена в это время сидели дома за столом и обедали.
В сиреневых ленинградских сумерках за окном крутилась метель. Костя то и дело проносил ложку мимо рта, потому что смотрел в учебник географии.
— Где теперь наши ласточки? Может, улетели в Турцию, а может в Африку… Они вернутся, Лена?
— Будешь ты, наконец, есть? — сердито спросила сестра. — Оставь сейчас же книжку.
Костя послушно закрыл учебник. Спорить с Леной опасно: у неё в руке поварёшка. Он только сказал:
— Ведь они тут родились…
А про себя подумал: куда бы они ни улетели — в Турцию или ещё дальше, — всё равно вернутся. Не такой уж климат в Ленинграде лютый, как думает соседская бабушка. До свиданья, ласточки!
ЦАРИЦА ТАМАРА
В то утро Елена Владимировна вошла в класс за пять минут до звонка, и не одна. Она привела с собой темноволосую девочку-худышку.
— Доброе утро, дети. Это — Валя Рыжова. Будет учиться с нами. Знакомьтесь.
Учительница ободряюще улыбнулась Вале, легонько подтолкнула её к ребятам, а сама вышла из класса.
Ребята смотрели на новенькую. Ничего особенного — школьница как школьница: коричневое платье, чёрный фартук, две косички с бантиками. Лицо тоже обыкновенное, только бледное чуть-чуть. А глаза большие, круглые и часто моргают — вроде бы испуганные.
— Чего ты топчешься возле дверей? Не бойся, иди сюда, — позвал Борька-Медведь.
Борька — самый сильный мальчик в классе, главный заводила и насмешник. Если, например, прыгать через парты или устроить кучу-малу, он первый. Впрочем, ученик он тоже первый. Может быть, поэтому он и насмешничает над отстающими и лентяями. Дразнит, задирает при всём классе, доводит по-всякому. А потом вдруг двоечник становится троечником, а то и четвёрки начинает хватать. И это у Борьки называется «взять на буксир». Волосы у Борьки кудлатые, на веснушчатом некрасивом лице почти всегда улыбочка. И если он обращается к кому-нибудь с этой улыбочкой да ещё нежным голосом, значит, наверняка жди подвоха: или за косу дёрнет, или подножку даст.