Шрифт:
От автора
Эта книга ПРО солдата,
Про окопного бойца,
Тот, что выстоял когда-то
И опять пришла пора
Затянуть ремень потуже,
Вкруг шинельку запахнуть.
Потому как ждет солдата
Путь не близкий,
Трудный путь.
Это книга ДЛЯ солдата,
Для души
И для тепла,
Вдруг она им пригодится,
Как
Без претензий,
Лишь бы к пользе,
Лишь бы легче им жилось,
Тем, кто будет стыть в окопе,
Прогоняя злобой дрожь.
Даже если самокрутку,
Из страницы той свернуть —
Лишь бы только эта книга,
Пригодилась как-нибудь.
Эта книга про солдата,
Про отца его и мать,
Про жену и про детишек,
И про всех, кто будет ждать —
Хоть героем, хоть убогим,
Пусть безруким,
Пусть безногим,
Но родным, своим, живым.
Верьте, ждите, не горюйте
Может статься, это вы
Тех бойцов
От пуль спасете
Ожиданием своим.
Может смерть отступит, видя,
Что его готовы ждать
Вы всю жизнь,
Хоть до могилы,
Что легко его не взять.
Может быть молитву вашу
Там услышат и тогда
Он вернется,
Он вернется!
К вам вернется навсегда!
И хотя я и не верю,
Но скажу —
Спаси вас Бог,
Для родных и для России
Чтобы снова свой порог
Вы живым переступили,
И сказали, не шутя:
– Я вернулся,
Вот он я!
***
Широка страна родная,
Что от края и до края,
Я другой такой не знаю
И другой я не хочу.
Разно жили —
Лучше, хуже…
Голодали – не впервой,
Лебеду толкли на ужин,
Чтоб запить ее слезой.
Воевали,
Умирали,
Вымирали,
Но опять
Бабы сыновей рожали,
Чтобы России устоять.
Долго, коротко, не близко,
Сразу и не разберешь —
От границы
До границы
Меня повесть поведет.
Не увидишь, не окинешь —
Вся Россия велика,
Опишу одну деревню,
Под которою река.
Лес густеет на опушке,
Избы – в ряд,
Народ простой.
И в деревне той обычной
Проживает мой герой,
Что известен нам с тобой.
Та деревня хоть одна,
Но она – как вся страна,
Потому как все похожи,
Пусть не кожей и не рожей,
Но характером одним.
В общем жили-не тужили —
Жали хлеб,
Детей
В ус не дули,
Знать не знали,
Веселились,
Горевали,
Горе водкой заливали,
А потом с утра вставали,
Чтоб пахать и убирать.
Было хуже,
Стало лучше —
В чугунке горячий ужин,
Хлеб и сало на столе…
Так бы дальше
Жить да жить,
В сундуках добро копить
На приданное детишкам.
Только, видно, счастья лишку
Отхлебнули с чугуна,
Постучалась в дом беда.
– Отворяй, хозяин, двери!
Гость незваный на порог,
При фуражке,
При шинели,
Видно, вышел миру срок.
Не гадалка, не цыганка,
Только знает наперед,
Потому в руках бумажка
Что из дома призовет.
– Кто тут Теркин?
– Вот он – я.
– Значит, очередь твоя…
Собирай пожитки, Теркин,
Путь-дорога далека.
Хлеб в котомку,
Кружку, ложку, смену чистого белья.
Собери родных до ночи,
Как там будет – не пророчим,
Только все-таки война,
Не понять, как обернется —
Кто назад живым вернется,
А кому в земле лежать.
Да не дома, на погосте,
А в могиле братской кости
Положив одним рядком…
До утра тебе отсрочка.
Приласкай жену и дочку,
Обними отца и мать,
Попроси у всех прощенья,
Если в чем-то виноват.
И айда в военкомат,
Где получишь назначенье —
Где служить
И кем служить.
Ну а там – как повезет,
Кто в пехоту,
Кто в морфлот,
Кто-то поваром при каше,
Может, писарем прикажут
В штабе стулья протирать –
Тут никак не угадать.
Где укажут —
Там стоять.
Молвит Теркин:
– Это ясно,
Коли надо, помогу.
Не одну сапог я пару
Износил за ту войну.
Только что-то не пойму —
Кто противник, с кем война?
Или снова немчура?..
– Нет, не немец – твой свояк.
Что такое?
Как же так?!
– Он же свой, черноголовый,
Борода, чубы, порты.
Пьет горилку, жрет картоху,
Матерится сквозь усы —
Вдруг такое завернет,
Прямо оторопь берет.
Потому язык особый,
Наш, исконный,
Не чужой.
Тот, что мы лишь понимаем,
А другой ни в зуб ногой.
Не пойму,
Одной мы крови,
Из одной пошли земли,
Вместе прежде воевали —
Турок били,
Немцев гнали,
Долг отчизне отдавали.
По-соседски гостевали,