Терминал
Шрифт:
Перекусив и немного повалявшись на разогретом песке, молодые люди снова полезли в воду. На этот раз Ирина предложила доплыть до торчащих из воды камней и понырять. На этот случай в её сумке оказались специальные очки и портативные дыхательные аппараты, рассчитанные на пятнадцать минут пребывания под водой. За камнями, служившими ориентиром, начинался настоящий коралловый риф. Четверть часа в подводной сказке впечатлили бы даже опытных дайверов. Выныривать совершенно не хотелось. Стайки цветных рыбёшек, причудливые каракатицы, медузы с перламутровым отливом, фантастические ракообразные, всевозможные водные растения,
На берегу Ирина сказала, что Ольга передала сообщение в её приватный чат. Завтра утром Алексею предстоит пройти дополнительное медицинское обследование.
– Что-то не так со мной?
– Всё в порядке, не переживай, она сказала, что увидела интересные особенности в твоём эмоциональном рисунке.
– И что это означает?
– Сложно сказать, у меня тоже, в своё время выявили подобные особенности. Как видишь, жива-здорова. Просто краски чуть ярче, чем у всех, впечатления глубже, восторги и огорчения более искренни. Мои, а теперь и твои показатели не будут вносить в общую статистику. Для таких как мы, существует специальный учётный раздел.
– И много нас таких особенных?
– Если считать, опираясь на наши схемы, всех отличающихся по эмоциональному рисунку хоть чем-то, то около десяти процентов. Но с ярко выраженными особенностями - менее двух.
Алексей задумался. Его мысли прервала Ирина, сказав, что пора собираться.
На обратном пути, после скального проезда, попробовали галоп. Алексей старался не отставать. Приходилось сосредотачиваться на правильном положении корпуса, рук, ног, но мысли всё время перескакивали на осмысление услышанного относительно отличий в эмоциональном рисунке.
Весь следующий день Алексей провёл вне капсулы терминала. Происходящее напоминало нечто похожее на обычную энцефалографию, с той разницей, что на голову водрузили шлем с тысячами миниатюрных датчиков. Изнутри он походил на соты пчёл-лилипутов. Никаких ощущений шлем не вызывал, но помещение, где проводили тестирование на эмпатографе, как назвала эту штуковину доктор Совушка, было оборудовано большим количеством мониторов, мониторчиков, лампочек, собранных в сети, развешенных по стенам, акустических колонок.
Алексею демонстрировали кучу картинок, фрагментов фильмов, абстрактных и фрактальных пятен, звучала музыка, отдельные звуки, приятные, нейтральные или вызывающие раздражение. Часть времени тестирования он, кажется, проспал. Сон не помнил, хотя что-то точно снилось. Дважды делали перерыв, предлагая что-нибудь съесть и попить.
В конце дня испытуемого отпустили домой, а Ольга осталась в кабинете, пересматривая полученные данные. В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошли. Ирина в сопровождении Дария.
– Ты оказалась права, - не поворачиваясь к вошедшим произнесла врач, - Бинго. В пятнадцатом "А", восемнадцатом "R," тридцать четвёртом "Т", шестидесятом "Q" отведениях есть пики выше порога, и амплитуда совпадает с той, что мы выявили у Димки.
– И каковы прогнозы?
– встрял Дарий, - всё плохо?
– Есть ряд отличий, - продолжила Ольга, - в ряде отведений основная картинка как бы сдвинута относительно пиков, совсем на крохи, десятые миллисекунды, но этот, с виду пустячок, может оказаться благоприятным обстоятельством.
– Кстати, как он?
– поинтересовалась Ирина, - Всё ещё на реабилитации?
– Да, лечащий говорит, что после третьего реабилитационного курса есть улучшения, но пережитый стресс способен аукнуться в любое время. Я предлагала руководству, как выпишется, взять Димку к нам, хотя бы курьером, всё под присмотром будет, и я смогу его периодически прогонять на эмпатографе. Будем отслеживать нейродинамику.
– М-да, - Дарий подвинулся к одному из мониторов, - кто бы мог подумать, какие-то миллисекундные смещения, а в результате готово вылезти всё, что угодно. У Димки - срыв с катушек, у Лёхи, вроде, благоприятный прогноз, у Иры всё вообще пучком, а у меня - полный глушняк. Хотя меня мой расклад вполне устраивает. Люблю я свою водно-магическую проекцию.
– У тебя, Альб, сдвиг против фазы, потому и глушняк, - Ольга открыла какой-то файл и ткнула пальцем в таблицу, - гляди.
– Видел, сколько раз. Меня цифрами не соблазнишь. Мне, либо пан, либо пропал, но лучше - пан.
– Тоже мне, пан пропащий, - насупилась доктор, - ему, можно сказать, женщина с самым сокровенным... а он - пан, пропал. Сухарь ты противофазный, Альб, хоть и водяной маг.
– Я водяной, я водяной, поговорил бы кто со мной, - Дарий начал песенкой из детского мультика, а продолжил совсем на другую тему, - где же моя ненаглядная, где?
– К твоему сведению, во времена написания песни про дом с резным палисадом, в Вологде был такой, и находился там кожной-венерической диспансер.
– Упс...
– Народ, я хоть и с "Курорта", но устала, как марафонец, пойду я от вас. Завтра официаотный рабочий день, если кто не в курсе, - Ирина ещё раз глянула на мониторы, - буду завтра пораньше, прочту программу погружений для Алексея. Всё с ним будет хорошо. Чуйкой чувствую.
Когда за Ириной закрылась дверь, Дарий пододвинул свободный стул ближе к Ольге и, сходив за парой чашек кофе, сел рядом.
– Чуйка, конечно аргумент, - Дарий неспешно размешал сахар в чашке, сделал пару глотков, - а что скажет наука?
– Наука согласна с чуйкоаргументом, - Ольга всматривалась в полученные данные, - маловато у нас статистики, а сроки жмут. Через полгода запуск полномасштабного проекта. Ирка не ошибается. С тех пор, как она в деле, ни одной проблемы не возникло.
– Диму-то мы проморгали...
– Это случилось до того, как Иришка пришла в проект, вернее влезла с головой.
– Хорошо, сейчас в проекте около пятисот испытателей, - Дарий стал загибать пальцы, будто собирался пересчитать всех - это раз, Ира способна хоть пару раз в тестовом периоде, но пересечься с каждым и выявить группу риска, это два, ни второй, ни третьей Иры у нас больше нет, это три. Когда хлынет поток пользователей, даже сотня Ир не справится с ситуацией.